В результате этих допросов и мошенничества ОСО приговорило меня к пяти годам ИТЛ.
Я отбыл срок и в августе 1949 г. направлен в ссылку в Северо-Казахстанскую область, Ленинского района, в село Яв-ленка.
В 1950 г. я вновь был арестован. На этот раз по обвинению в групповой антисоветской агитации, и был приговорен к 10 годам заключения в спецлагере, из которого освобожден по реабилитации только в 1956 г.
Новое дело было грубо и неграмотно составлено из показаний лжесвидетелей и провокаторов МГБ. Главную роль в этой грязной истории играл не следователь, а прокурор Северо-Казахстанской области Жигалов. Его пытка была горше пытки Рублева. Она меня довела до гипертонии, грудной жабы, инфаркта и других болезней.
Он (Жигалов) отличался наглостью, цинизмом и садизмом. Приведу несколько примеров:
Свидетель, который дал показания против меня, — бывший лейтенант латвийской армии, фашист, доброволец гитлеровской армии — Пакулис.
Когда я попросил дать очную ставку с ним, Жигалов издевательски ответил, что не знает, где он проживает. На мою просьбу указать в протоколе, что он фашист, гитлеровец, Жигалов ответил мне руганью и угрозами, а в конце концов дал дополнительную бумажку, в которой было написано, что он (Пакулис) служил в «германской армии», избежав слов «доброволец» и «фашист».
Два лжесвидетеля — Покотилов и Мальцев — показали, что они случайно зашли в столовую сельпо и услыхали антисоветский разговор, который вели я, мой соквартирант Си-ницкий и портной, фамилию которого они «забыли». На мое указание, что в селе Явленка всего четыре портных и портного легко установить, если предъявить лжесвидетелям всех четырех портных, прокурор Жигалов ответил, что он не может установить личность портного потому, что мы не указываем его фамилию.
Покотилов и Мальцев показали, что их вызывали в МГБ через три дня после того, как они были в столовой. На мой вопрос, откуда знали в МГБ, что мы были в столовой, Покотилов замялся и не знал, что ответить.
Тогда выступил Жигалов и попросил суд запретить мне задавать вопросы, раскрывающие «методы работы» органов МГБ.
Я написал в Верховный суд Казахской ССР, что свидетелей никогда в глаза не видел (это Жигалов, опять же Жигалов на заседании Верховного суда поддержал это обвинение). Суд вынес решение: так как я не указал, что у меня плохие отношения со свидетелями, то приговор суда считать правильным.
Я указал, что в глаза никогда не видел свидетелей, а Верховный суд Казахской ССР с помощью Жигалова ответил, что у мня плохие отношения со свидетелями!
Но самое страшное преступление совершил Жигалов позже! Это довело меня до сердечных болезней!
17 октября 1954 г. Главная военная прокуратура сообщила моей дочери за № бв 40452—44 следующее:
«Дело по обвинению Короля Михаила Давыдовича пересмотрено, наказание ему снижено до пяти лет лишения свободы в ИТЛ. В соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 4/3—54 г. об амнистии Король МД. подлежит освобождению со снятием с него судимости».
Что сделал Жигалов?
Он состряпал свое постановление, в котором с меня снят п. 11—1, а срок заключения оставлен прежним.
Верховный суд Казахской ССР утвердил жигаловское постановление, игнорируя постановление Генеральной прокуратуры, и я просидел больной до 1956 года, когда был освобожден по реабилитации.
Целью Жигалова было умертвить меня. Он боялся, что, если я выйду на волю, то разоблачу его, и поэтому старался меня уничтожить.
Не хочется верить, что Жигалов, который был верным ставленником Берии и его подлой группы, до сих пор является членом партии. На его совести много подлых убийств.
Прошу вызвать меня для дачи показаний.
Справки:
Двумя постановлениями Верховного суда СССР от 15 декабря 1955 г. за № 02/6205 и от 1 февраля 1956 г. за № 02/6205-Е-55 я реабилитирован и освобожден из заключения.
По постановлению партколлегии при МК КПСС я восстановлен в партии (партбилет № 07303650).
Я восстановлен в воинском звании бригадного комиссара (письмо Главного управления кадров Министерства обороны от 16 августа 1956 г. за № ГУК/4/63133).
Я — персональный пенсионер (пенсионная книжка № 53929).
М. Король
9 сентября 1959 года»[127].
А через три месяца (в декабре 1959 г.) М.Д. Король скончался. В некрологе («Красная Звезда» от 10 декабря 1959 г.), подписанном группой товарищей отмечалось, что с 1922 г. Михаил Давыдович работал в Политуправлении РККА. С началом издания «Красной Звезды» он стал в редакции заведующим отделом и являлся одновременно редактором журнала «Военный крокодил». Позднее партия направила Михаила Давыдовича на работу в кинематографию в качестве заместителя председателя правления Совкино. Он приложил много сил для выпуска фильмов, повествующих о Гражданской войне, о героизме, проявленном в ней нашим народом. В частности, он принял участие в создании такого шедевра советской кинематографии, как «Чапаев».
Значительный интерес представляют письма М.Д. Короля дочерям и жене, а также его дневники, написанные в дни заключения.
Из письма дочери Брониславе от 1 февраля 1955 г.: «...Из копии моего заявления, которое рассматривалось в Верховном суде Казахской ССР, я называл вещи своими именами, т.е. говорил, что все дело — неумная смесь лжи и прямой провокации. Я это доказывал весьма убедительными доводами. Ко мне хорошо относились и следователь, и начальник управления Северо-Казахстанского МГБ — полковник, и областной суд, и все же...
На суде я разоблачал свидетелей, произнес четыре речи, а пятая речь — последнее слово подсудимого, — и за каждую речь получил по два года, а в общей сложности — десять лет. Это — гонорар за мои ораторские способности. Странно, почему все так напустились на меня? Что же, все сговорились против меня? Я один — паинька, а все плохие? Нет, дело в том, что здесь не инициатива местных работников, а циркуляр Берии и Абакумова. Это они, миляги, начали проверять лояльность потенциальных врагов. Как же обойти меня? Вся тюрьма была забита такими повторниками, как я. Да, конечно, я — враг таких господ, я враг страшной системы, когда разложившиеся подонки издевались над правосудием, советской конституцией и советской родиной, но они — почтенные владельцы дворцов и гаремов — считали таких-то «врагов» врагами народа и страны. Это они себя считали народом и страной!
Партия и правительство разгромили эту шайку, но не уничтожили ее. Легковерно думать, что можно одним ударом уничтожить это. Заметьте, что Казахстанский суд тоже снизил мне наказание. Я им ясно написал в 1950 г., что все дело — ложь и провокация, а они мне ответили, что в огороде бузина, а в Киеве дядька. Я им писал тогда, что я свидетелей в глаза не видел, а они мне ответили, что приговор правильный потому, что я не сказал на суде, что у меня плохие отношения со свидетелями. Куда метнули! Я не знал и в глаза не видел свидетелей, а они — служители правосудия — ответили мне такой несусветной галиматьей.
