ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЛЬИ
– Мальчик, как тебя зовут?
Илья приоткрыл глаза и увидел, что лежит на кровати под белой простынёй. Над ним склонился профессор Сальников. Он нетерпеливо прищёлкивал пальцами левой руки, а правой покачивал перед лицом пациента.
– Мальчик, как тебя зовут! – повторил профессор.
Это был очень простой вопрос, но ответ на него дался с трудом:
– Илья… – сказал Илья и запнулся.
Вначале он никак не мог вспомнить свою фамилию, а когда вспомнил, то чуть не рассмеялся: уж больно смешно она звучала.
– Илья Ножкин… – наконец неуверенно проговорил он.
Однако ни профессору, ни его свите фамилия смешной не показалась. Наоборот, она им очень понравилась, и врачи одобрительно загудели, словно услышали что-то необычайно важное.
– А сколько тебе лет? – продолжал приставать Сальников.
– Мне?
– Тебе, тебе!
– Двести тринадцать.
– Отлично! – обрадовался профессор. – Если пациент шутит, то можно предположить, что из наркоза он вышел успешно. Итак, Илья Ножкин, тебе тринадцать лет – и это замечательно!
– Замечательно? – переспросил Ножкин, который так быстро привык к своей фамилии, что даже удивился, почему она показалась ему смешной.
– Да, замечательно! Ведь если бы тебе было двести тринадцать, то у нас бы не хватило времени на вторую попытку.
– А мне разве не сделали операцию?
– Нет. Тут, понимаешь, трансформаторная будка сгорела. А без электричества не то что операцию не сделаешь, а даже брюки не погладишь…
– Ну, как он? – заходя в палату, спросил академик Лютиков.
– Полный порядок. Да вы сами взгляните, Сергей Адамович.
– Ну, если вы разрешаете, Ефим Юрьевич, то не премину, – усмехнулся академик и профессиональным движением оттянул Ножкину нижнее веко. – Молодец, так держать! Значит, поступим следующим образом: ты у нас до вечера полежишь, а потом – домой!
– И всё? – дрогнувшим голосом спросил Илья.
– Почему всё? Через месяц повторим попытку, и, даст Бог, будешь ходить.
– А почему не раньше?
– Потому что послезавтра я улетаю в Париж на международный симпозиум. Может, вооружусь новыми идеями… Кстати, есть хочешь?
– Хочу.
– Это хорошо, но пока потерпи… Ну, что, коллеги, пожалуй, дадим Илье отдохнуть?
Врачи восприняли этот вопрос как команду, и через минуту Ножкин остался один, если не считать голубя, цокающего по подоконнику красными коготками.
* * *
Илья не заметил, как задремал. В его голове тут же ожили странные картинки: вот он скачет на коне по необъятной степи, вот сражается с дюжиной головорезов, вооружённых кривыми саблями, а вот сам великий князь киевский подаёт ему кубок с клюквенным квасом, и зовут Илью вовсе не Ножкиным, а Муромцем… Ну, и всё такое.
– Тихо, внучок, тихо, – внезапно услышал он знакомый голос.
– Дед, это ты? – сонно проговорил Илья.
– Он самый… С возвращеньем! – улыбаясь, поприветствовал Ножкина старик. – Похоже, ты был далече. Кричал что-то, звал Добрыню и Алёшу. Если это те, про кого я подумал, то ты не иначе как у былинных богатырей в гостях побывал.
– Точно! Мне такой странный сон приснился, будто я Киевскую землю защищал и прожил двести тринадцать лет. А потом стал монахом и меня убили.
И Илья вкратце рассказал деду всё, о чём вы прочитали в предыдущей книге. Дед внимательно слушал, а когда внук закончил, сказал:
