Рейн разрешила себя арестовать, и теперь ей придется отдуваться за всех. О ФУЗЕ теперь, конечно, узнают, это хорошее паблисити, и если она справится достойно, то дневные теленовости хотя бы по двум каналам им обеспечены, а также пятичасовые новости по радио на трех главных станциях. Конечно, это создавало проблему: даже при всем желании она не успела бы отправить по почте залог до того, как Мейсон обо всем узнает.
Дверь камеры захлопнулась у нее за спиной. Рейн увидела дюжину проституток, устроившихся кто на скамьях, кто на голых койках, и равнодушно подняла руку:
– Привет.
Некоторые что-то буркнули в ответ. К ней подскочила Зоэ, и когда подруги обнялись, Зоэ критически оглядела камеру.
– Если они думают, что я буду писать вот в это, пускай забудут. Отвратительно.
– А ты что здесь делаешь? Кажется, ты была только невинным свидетелем.
– Ты ведь не думала, что я разрешу тебе взять все на себя? Я твой сотрудник, занимаюсь паблисити. Они не слишком обрадовались этой новости, ведь мы теперь знамениты, – сказала Зоэ, пнув рыжую девицу, которая заняла всю скамейку. – Простите, не могли бы мы сесть?
– Конечно, золотко.
– Спасибо. – И Зоэ снова повернулась к Рейн: – Ты в порядке?
– Я выживу.
– Ты должна сказать полицейским, что это работа Арни.
– Конечно. – Рейн обхватила колени руками. – Но затеяла все я, а потом выпустила из-под контроля. Арии думал, что сделал так, как хотела бы я.
– Арни сделал то, что хотел сам, а потом свалил на нас. И я намерена сообщать любому, кто будет меня слушать, какое он лицемерное цыплячье дерьмо. А ты знаешь, что творится во Фримонте? Все за тебя, люди вышли даже с плакатами. Ты сейчас настоящая мученица.
– О! То-то я чувствую, будто меня обложили дровами для костра. – Рейн встала, прошлась по камере. – Боже мой, если бы я нормально поговорила с Мейсоном! Ведь была такая возможность, Зоэ. Правда. А я позволила себе отвлечься на него, его семейство, магазины, танцы и…
– На то, что было после танцев.
Закрыв руками пылающее лицо, она прислонилась к исписанной стене.
– Он будет презирать меня. Наверное, уже презирает. Давно копившиеся слезы, которые она сдержала перед охранником, наконец пролились. Рейн сползла по стене, уронила голову па колени Зоэ и зарыдала как дитя.
– Они вернулись.
– Кто вернулся, Скотт? У меня производственное совещание, – ответил Мейсон.
– Те люди из ФУЗЕ. Они снова напали на склад, влезли на крышу и запустили воздушные шары с большим плакатом. Кроме того, они заклеили все окна призывом «Долой бизнес! «.
– А чему ты радуешься?
– Мы поймали двоих.
– Хорошо. Как, черт побери, они влезли на крышу? Куда смотрели охранники, которые не должны их пускать?
– Охранник был на патрулировании, он поймал их. Руководитель группы и сотрудник, отвечающий за паблисити, сейчас в полицейском участке. Кройцмиллер знает, как выжать из обвинения по максимуму.
– Прекрасно. – Мейсон схватил карандаш, чиркнул несколько строчек в блокноте. – Как реагируют средства массовой информации?
– Здесь плохие новости, хотя я уже позвонил Бену Пратту, он над этим работает. Во время ареста там были репортеры, и бесстрашный лидер ФУЗЕ сделала очень подробное заявление. В том контексте звучало очень убедительно. К тому же громадный плакат и… гм… фото. Боюсь, это касается вас лично.
– Что именно?
– Вы там высотой десять футов, с окровавленным ножом. Правда, карикатура довольно хорошая.
Карандаш в пальцах Мейсона разломился пополам.
– Немедленно снять.
– Да, сэр. Мы занялись этим сразу же, как только полиция закончила дела. Плакат конфискован, хотя люди, которые фактически нарушили границу, удрали.
– Вряд ли это имеет значение, если у нас их лидер. Соединишь меня с Кройцмиллером. – Мейсон взял новый карандаш, сделал еще одну пометку. – Бесстрашный лидер, да?
– Да, сэр.
– Как его зовут?
– Сейчас посмотрим. – Шуршание. Скотт перетасовал бумажки. – Вот. Арестованы две женщины: Зоэ Р. Левин и Лорейн М. Хобарт. Не знаю, кто из них кто.
Мейсон слышал каждый удар сердца, будто его усиливала акустическая система офиса.
– Повтори.
Скотт повторил имена.
– Спасибо, я поговорю с тобой позже, – механически произнес Мейсон. Все правильно: Рейн и ее подруга Зоэ. Он выключил связь и повернулся к участникам встречи: – Я вынужден попросить вас перейти в конференц-зал. Грэг, вести будете вы. Вот мои замечания по темам, разберитесь. Отчет должен быть у меня на столе завтра утром.
– Да, сэр.
Обменявшись смущенными взглядами, присутствующие собрали бумаги, и вышли из офиса.
После их ухода Мейсон повернулся к окну. В такой же прекрасный, безоблачный день, как сегодня, адвокаты занимались документами по его разводу с Элизабет. Тогда, как и сегодня, тоже было предательство.
И сделал он почти то же самое, как в тот день, когда Рейн ушла от него после их занятий любовью: повернулся и стукнул кулаком по столу.
Дверь открылась, и в кабинет заглянула секретарша.
– Вы в порядке, мистер Александр?
– Снимите пять тысяч наличными с моего персонального счета, – сказал он, не отвечая на вопрос. – Потом соедините меня с Кройцмиллером.
– Да, сэр. Одну минуту. Мейсон закрыл глаза.
Стерва. Если уж говорить об использовании людей, то Элизабет сущий младенец по сравнению с Рейн Хобарт.
Услышав свое имя, она поглядела на Зоэ, потом встала:
– Здесь.
– Вы – со мной, – сказала женщина-полицейский. – Левин? Вы – с офицером Толли, вон туда.
Рейн пошла за офицером по коридору.
– Вы уже привлекались к суду?
– Нет, мэм. Обвинения были сняты.
Рейн оглянулась и увидела, как Зоэ сделала ей победный знак.
Ими занимались отдельно. Рейн выдали пронумерованный конверт с личными вещами и указали на дверь. По пути она заглянула в конверт, чтобы достать часы, а когда подняла глаза, то увидела за стеклом Мейсона.
Ей понадобилось время, чтобы прийти в себя, и, надевая часы, она повторяла, что их отношения были деловыми, а не любовными.
– Неужели это Кошелек? – спросила Зоэ, проходя мимо. У нее был такой же конверт. – Он великолепен.
Рейн кивнула.
Наконец ремешок был застегнут, она запечатала конверт и вышла за дверь. На лице Мейсона не дрогнул ни единый мускул, когда он увидел ее, зато у нее в глазах отразилась целая буря чувств.
