— Ну вот, кажется, все, — она тронула рукой шпильки в волосах и спросила: — Мне самой распустить волосы, или это сделаешь ты?
— Не думаю, что на этот счет существуют твердые правила, — с улыбкой ответил Питер. — По мне, так лучше бы их вообще не было. Иди сюда.
Она подошла к нему, смешно шлепая босыми ногами и волоча длинную простыню по полу. Питер погрузил пальцы в шелковистые волосы и, нащупав шпильку, подал ей.
— Стой спокойно, пожурил он, когда Габриэлла недовольно сморщилась и встряхнула головой.
Волосы каскадом локонов рассыпались по плечам. Она была похожа на ангела, который спустился с небес, чтобы принадлежать ему, Питеру Сент-Джеймсу.
Он нежно обнял ее, и их губы слились в жадном поцелуе. Шпильки веером посыпались из рук Габриэллы, и секунду спустя она уже лежала на кровати до подбородка укрытая простыней. Питер быстро разделся и забрался к ней.
Раньше Габриэлла думала, что если мужчина увидит ее обнаженной, то она просто сгорит со стыда. Однако сейчас ей совсем не было стыдно. Очевидно все дело в том, что рядом с ней не какой-то там абстрактный мужчина, а Питер, ее муж. Его тело было именно таким, каким она его себе представляла: мускулистым, упругим, сильным. Она провела рукой по его спине, плечам, груди, и волна нежности закрутила ее в своем круговороте.
Он целовал и ласкал ее, спускаясь все ниже и ниже… Вот рука его скользнула к завиткам у основания живота, и Габриэлла застыла, сосредоточившись на этом ощущении. Его пальцы дразнили ее плоть, и она с трепетом подалась вперед. Дыхание ее стало прерывистым. Удовольствие, казалось, просочилось в каждый уголок, каждую клеточку ее тела. Медленные гипнотические круги, совершаемые его рукой, постепенно сузились и сомкнулись в одной точке. Небывалое возбуждение и восторг охватили ее. Она словно перешагнула какой-то неведомый барьер и взлетела так высоко, как не летают даже птицы.
Питер притянул ее к себе, и она выгибалась, извивалась под его руками, не чувствуя ничего, кроме этих мощных потоков наслаждения.
Когда буря уступила место мягкой растекающейся боли, у Габриэллы осталось чувство какой-то неудовлетворенности. Питер, казалось, понял, что с ней происходит, и… накрыл ее своим телом. Его горячая плоть коснулась ее обжигающего центра, и томление, так долго скрываемое, вдруг вырвалось наружу мощным взрывом. Сбылось все, о чем она мечтала, к чему стремилась. Они соединились, слились воедино, чтобы вместе вознестись на вершину экстаза.
Чуть позже они лежали, обнявшись, и сердца их бились в унисон. Она не чувствовала тяжести его расслабленного тела и хотела, чтобы это мгновение длилось вечно.
Потом Питер лег набок и улыбнулся. Она улыбнулась ему в ответ.
— Думаю, твоя мать имела в виду именно эту улыбку, — пробормотал он. — И с простыней она тоже угадала. За ней ты выглядела просто восхитительно.
Габриэлла догадалась, о чем он говорит, и прикрыла горящее лицо руками.
— Стыдно, Питер Сент-Джеймс! Вот уж не думала, что ты любишь подглядывать.
— Я не мог удержаться, — со смехом ответил он. — Скажи, милая, а какие еще инструкции дала тебе Розалинда?
Питер проснулся, когда солнце поднялось уже высоко над горизонтом. Он приподнялся на локте и посмотрел на Габриэллу. Девушка лежала, свернувшись калачиком, дыхание ее было ровным, а на лице застыло выражение блаженства.
Питер вздохнул и откинулся на спину. Никогда еще ему не было так хорошо, как в то утро. Обычно после бурной ночи он чувствовал себя измотанным, тело было растерзано, а душа пуста. Тогда он спешил вылезти из постели и вернуться домой, только бы не видеть свою партнершу при ярком свете дня и не говорить ей сомнительных комплиментов. Зато сейчас он был бодр и свеж. Он ощущал такой прилив сил, что мог бы запросто переплыть Ла-Манш или выиграть марафонский забег. В душе его царило умиротворение.
Питеру очень хотелось разбудить Габриэллу, чтобы вновь увидеть ее глаза. Глаза, в глубине которых светится любовь. Этой ночью он не мог от них оторваться. Он хотел видеть, что происходит внутри нее, он видел ее волнение, испуг, наслаждение, страсть. В ее глазах отражалось каждое движение тела, сердца, души…
Он подарил ей блаженство, и она вернула ему его со всей щедростью, на какую только было способно ее нежное, чувственное тело. Вместе с ней он заново открыл все прелести любви и не менее потрясающие открытия сделал в себе самом.
Наблюдая за спящей Габриэллой, он понял, что не сможет больше жить без этого необыкновенного пленительного наслаждения, которое он с ней испытал. Он не насытился ею и хотел любить снова и снова. Это было не просто физическое влечение, он готов был слушать ее смех, отвечать на наивные Вопросы, даже петь, если она того захочет.
Вдруг сердце Питера болезненно сжалось, наверстывая пропущенные удары. Кровь прилила к щекам, а по коже, как когда-то в детстве, побежали мурашки. Желание захватило его, сметая барьеры, которые инстинкт самосохранения возвел между разумом и страстью. Кажется, он опять теряет здравый смысл. Да она просто околдовала его! После ночи безумной любви он снова хочет ее и даже сильнее, чем раньше. Когда же удовлетворится этот волчий аппетит? Сколько раз он должен с ней переспать, чтобы выбросить из своего сердца? Питер почувствовал, что теряет себя. Так дольше продолжаться не может. Еще немного она заберет над ним власть и превратит его в затюканную безвольную развалину. Питер знал тому немало примеров и всегда жалел этих мужчин, которых и мужчинами-то назвать трудно.
А сам он чем лучше? Вы только посмотрите на него — таращится на спящую девушку и умиляется каждому ее вздоху!
Питер исступленно отшвырнул одеяло и вскочил на ноги. Теперь он глядел на Габриэллу со все возрастающей паникой. Было в нем что-то такое, что достало его до самой сути, разбудило совесть и доселе неведомые побуждения. Что дальше?
Лихорадочно одеваясь, Питер понял, что у него есть только один выход — бежать! Бежать от нее подальше, пока он не превратился в вызывающего жалость «женатика».
— Габриэлла! Габриэлла, пора вставать, — Ру стащила с нее одеяло и легонько похлопала по щеке. Вставай, засоня, твой муж уже ждет тебя внизу.
Габриэлла потянулась и почувствовала слабую боль внизу живота. Ру уже распаковала чемодан и теперь протягивала ей одно из домашних платьев.
— Брось его, Ру. Я хочу немного поваляться, — тонким голосом пробормотала Габриэлла и натянула на себя скомканную простыню.
Слова ТВОЙ МУЖ заставили ее улыбнуться. Звучит очень приятно. Она погладила подушку, которая еще хранила отпечаток ее головы, и повернулась к служанке.
— А что делает мой муж?
— Завтракает.
— О, тогда я немедленно иду к нему.
В мгновение ока она соскочила с постели и поспешила к умывальнику. Потом Ру тщательно причесала ее, и Габриэлла спустилась в холл.
Внизу Питер разговаривая с Онслоу и Фридой, по их лицам она сразу же поняла, что что-то неладно.
