– Очень хорошо, сэр. Граф примет вас завтра ровно в час.
Этот момент крепко врезался в память Хардинга. Слово «Дезире» оказалось ключом, открывшим замок ящика Пандоры. Он вдруг почувствовал себя важной персоной. Небрежно согласившись на условия мажордома, он направился к экипажу, счастливый, как жаворонок в полете. Наконец-то Джеку Фэрчайлду повезло.
На следующий день Хардинг прибыл в особняк к назначенному часу. Его провели сначала в гостиную, отделанную в карминовых тонах, где ему пришлось подождать четверть часа, а потом – в бильярдную. Осборн-Хаус был выстроен первым графом Осборном, чтобы вместить многочисленную свиту королевы Елизаветы, в конце XV века. Этот дом, больше напоминающий дворец, был так огромен и настолько богато отделан, что Хардинг неприлично таращился по сторонам, разинув рот, и чувствовал, что у него уже кружится голова.
Никогда в жизни он не видел таких мраморных полов, дубовых панелей, искусных фресок, древних гобеленов и настенных росписей. Анфилада величественных покоев казалась бесконечной, все они содержались в таком безукоризненном порядке, точно граф с минуты на минуту ждал прибытия особы королевской крови. На стенах повсюду висели портреты благородных и серьезных людей с широкими ртами, худыми розовыми щеками и длинными носами – предков графа в пудреных париках, монархов в сверкающих коронах, епископов в высоких митрах, государственных деятелей, облеченных властью. Несомненно, за последние двести лет все эти люди побывали здесь. И вот теперь сюда попал Хардинг. С каждым шагом у него слабели колени, до бильярдной он едва добрел.
Громадная прямоугольная комната была полна занимательных вещей. На пушистом красном ковре стояли ломберные столы, секретер, столы для бильярда. Его светлость играл сам с собой. При виде графа Хардингу захотелось стать невидимым, но он напомнил себе, какая важная задача возложена на него, и застыл на пороге, пока чопорный слуга докладывал о нем.
– Милорд, к вам мистер Клейтон Хардинг, – объявил мажордом отчетливо, но негромко.
Граф склонился над шарами, внимательно изучил их расположение и сделал удар. Сухой треск столкнувшихся бильярдных шаров прозвучал неестественно громко. Граф пристально следил за шарами, пока они не остановились, удовлетворенно кивнул, выпрямился во весь рост и повернулся к Хардингу, легко опираясь на кий.
Этот человек с приятным аристократическим лицом в юности был, вероятно, дьявольски красив. С возрастом у него на щеках возникли глубокие вертикальные морщины – верный признак пристрастия к широким улыбкам. В медных волосах густо блестела седина, руки и лицо были усыпаны веснушками.
Граф выглядел холеным, но по-мужски, был одет в шелковый халат и домашние брюки. Он не боялся смотреть собеседнику в глаза и при этом излучал властность. Хардинг с трудом удержался, чтобы не потупиться.
Сунув руку в карман, граф вынул хрустальную табакерку, отделанную аметистами.
– Приветствую вас, мистер Хардинг. Не хотите ли понюшку? – дружески предложил он.
– Нет, милорд, благодарю. – Хардинг воспользовался случаем, чтобы перевести дыхание и переступить с ноги на ногу. – Этой модной привычки я так и не приобрел.
Граф задумался, кивнул и положил табакерку в карман, даже не открыв ее.
– Чаю? Надеюсь, чай вы пьете?
– Конечно, сэр. С удовольствием выпью.
Граф сделал знак хмурому мажордому:
– Распорядитесь, Хилари.
Отложив кий, он взмахом руки позвал Хардинга за собой к камину, где стояли два кресла. Усевшись и дождавшись, когда сядет гость, граф заговорил не сразу – прежде он долго вглядывался в лицо Хардинга.
– Признаться, мистер Хардинг, меня давно никто не спрашивал о Дезире.
Партия началась, и Хардинг понял, что должен вытянуть из собеседника как можно больше сведений, почти ничего не рассказав взамен. Граф не сводил с него умных, проницательных, но дружеских глаз.
Хардинг стойко выдержал его взгляд, и граф продолжал:
– Что вы хотите узнать о Дезире?
Хардинг прокашлялся.
– Сэр, я действую по поручению моего работодателя, мистера Джона Калхоуна Фэрчайлда, поверенного и внука лорда Татли.
Граф кивнул:
– Продолжайте.
– Мне почти нечего сказать, поскольку я знаю очень мало, но мистер Фэрчайлд хотел бы узнать о Дезире. Он поручил мне встретиться с ней самой и расспросить.
– Это невозможно. – Граф потер переносицу указательным пальцем.
– Милорд, я гарантирую полную конфиденциальность. Мне совершенно необходимо знать…
– Мистер Хардинг, Дезире умерла двадцать пять лет назад.
– …и если вы… – Хардинг разогнался так, что не сразу остановился, но вскоре до него дошел смысл последних слов. – Как умерла? Дезире нет в живых?
Граф кивнул и отвернулся к окну, за которым начинался моросящий дождь. В томительном молчании мажордом внес поднос с чайной посудой и поставил его на столик между креслами. В комнате слышалось только негромкое бульканье жидкости, наполняющей тонкие фарфоровые чашки. Мажордом молча ушел, граф очнулся от раздумий.
– Я был привязан к ней, – печально признался он, неторопливо отпивая из своей чашки. – Зачем она вам понадобилась спустя такой долгий срок?
Хардинг выпрямился.
– Видите ли, милорд, мистеру Фэрчайлду пришлось иметь дело с ее родственниками…
Услышав о родственниках, граф помрачнел:
– Какими?
Хардинг виновато пожал плечами:
– Пока не могу сказать, сэр, – это тайна. Но я постараюсь сообщить вам, как только смогу.
В глазах графа мелькнуло возмущение, но он согласно кивнул:
– Хорошо, мистер Хардинг. Я расскажу вам все, что смогу, Мне уже нечего терять. Дезире умерла двадцать пять лет назад – кажется, при родах. – Его голос зазвучал совсем тихо, – К своему стыду, об этом я почти ничего не знаю. Да, она была моей любовницей. Даже моя жена мирилась с ее существованием. Я поселил Дезире в Шеффилд-Кипе, одном из моих поместий в нескольких милях отсюда.
Дезире происходила из низших классов, была дочерью английского уличного торговца, но в юности прославилась в Париже как искусная куртизанка. Благодаря изумительной красоте она сумела возвыситься. Я встретил ее в Париже, влюбился и увез в Англию – в то время я еще был романтиком, способным на такие опрометчивые поступки. Без памяти влюбленный, я был готов жениться на ней, но отец подыскал мне невесту из нашего круга. Однако Дезире осталась моей любовницей, я по-прежнему любил ее.
Если не ошибаюсь, Дезире умерла, рожая моего ребенка. Девочку. У меня есть причины полагать, что наша дочь жива. Но найти ее я не могу. Кое-что я узнал из подслушанного разговора экономки Дезире. Она попросила расчет, когда поняла, что я разыскиваю ребенка. До сих пор она живет в городе, но больше не служит, и наотрез отказывается говорите со мной о своей покойной хозяйке.
