выступление, готовившееся в 1937 году, было полностью провалено, а надеяться на то, что к нам на помощь снова придёт германский фашизм, не приходится.
Нам следует своими силами уничтожить всех врагов Франции. Вместо нас эту страшную, грязную, кровавую, но такую необходимую работу никто не сделает.
Мы, кагул, выступаем за восстановление исторической справедливости и должны действовать соответственно, не сходя с намеченного пути.
10 августа 1990 года.
Париж, набережная Бранли, 11»
Несколько пояснений от публикатора записок Николь «Последний кагуляр»
Как известно, поздней осенью 1937 года кагуляры намеревались совершить государственный переворот, и пусть задуманное так и не состоялось, но в ходе его подготовки кагуляры вышли из укрытия, продемонстрировали свою мощь. Конечно, после этого так и не произошедшего переворота ордену пришлось нелегко – его весьма ощутимо прищучили. Были многочисленные обыски, аресты и громкие судебные процессы.
Правда, главных кагуляров тронуть никто не посмел. Так что Секретный комитет революционного национального действия, к величайшему сожалению, не был разгромлен до конца.
Буквально через пару лет, когда пришли немцы, глава разгромленной организации при полнейшем поощрении высших чинов СС, заправлявших тогда во Франции, создал Социально-революционное движение, объединившее людей с откровенно фашистскими и антисемитскими взглядами.
С образованием этой организации «бывшие» кагуляры (на самом деле бывших кагуляров не бывает) еще раз вышли из подполья, обнаружили себя во всей красе, и это обстоятельство нанесло им тяжелый урон, что стало очевидно, как только фашистская Германия оказалась разгромлена.
Опять начался судебный процесс, и в 1948 году ряд кагуляров были осуждены (11 человек), однако к суду снова привлекли отнюдь не самых важных кагуляров – в основном исполнителей, а не властителей.
Лишь маршалу Петену, который был одним из патронов организации, пришлось провести последние годы в несколько стесненных условиях – в тюрьме на острове Йе, департамент Вандея, но зато в непосредственной близости от законной супруги, так что было на кого поворчать. Да и пострадал маршал отнюдь не за кагулярство, а за своё сотрудничество с фюрером.
Судили в первую очередь исполнителей, но и их довольно быстро отпустили, и даже не стали требовать у Испании выдачи главного исполнителя кагулярских терактов – Жана Филиоля (Убийцу). Тот так и остался спокойно жить в Испании.
Совершенно очевидно, что послевоенный процесс над кагулярами был устроен только для проформы, чтобы в обществе создалось впечатление, будто с «Секретным комитетом революционного национального действия», который основательно запятнал себя сотрудничеством с нацистами, наконец покончено.
С тех пор кагуляры больше никогда не пытались грубо захватывать власть, и благодаря этому обстоятельству кагулярство как раз и выжило – благодаря новой обдуманной и взвешенной политике. Всё дело в том, что послевоенными вождями «Секретного комитета», как я могу предположить, была выработана принципиально иная и долговременная стратегия, в которой пункт о силовом захвате власти, который был когда-то для кагуляров определяющим, был просто снят с повестки дня.
Как фашизму сохраниться как можно долее? Только как можно долее оставаясь в глубочайшей тени. Захват власти по системе, использованной Адольфом Гитлером, конечно, возможен, но удержать власть надолго будет весьма проблематично, что и показал немецкий опыт.
В общем, на высочайшем кагулярском уровне, судя по всему, было предложено отныне действовать только исподтишка и только из-за угла. Ловко придумано, ничего не скажешь!
Интересно всё-таки узнать, кто же были эти аналитики-реформаторы кагулярства? Увы, это тайна, покрытая мраком неизвестности, однако смысл произошедшей перемены очевиден.
Во имя сбережения сил, во имя будущего великой Франции – совершенно никаких переворотов, никакого выхода из подполья; отныне – только провокации и скандалы, точечное физическое устранение врагов и уничтожение их репутаций.
Стратегия эта явно действует и теперь, и, наверное, ещё долго будет действовать – до тех пор, пока кагуляры не окажутся по-настоящему разоблачены и наказаны.
Пока же будущее кагуляров во Франции выглядит радужным. Даже мало-мальским разоблачением пока не пахнет! Более того, тайны «Секретного комитета революционного действия» охраняются в наши дни так же строго, как в 1935–1936 годах, когда эта организация только появилась, или даже ещё строже, чем на заре кагуляризма.
Тогда, например, было известно хотя бы, кто возглавил «Секретный комитет революционного действия» (Эжен Делонкль) и кто конкретно являлся его главным спонсором-покровителем (Эжен Шуллер), а имена нынешних кагулярских руководителей вовсе не ведомы широкой публике.
Страшно даже думать стало о кагулярах, но они – эти респектабельные убийцы и солидного вида провокаторы – увы, себя ещё покажут, хотя мне ужасно хочется, чтобы я ошибся в своём прогнозе.
Post scriptum
Да, кагуляры (организация, как я уже подчеркивал, сугубо тайная), так и не осуществили прямой захват власти во Франции, но зато исподволь, не в один этап проникли, проползли в эту власть, пронизали её своими корнями, пропитали собой основные силовые структуры республики.
Особенно это бросалось в глаза в годы премьерства де Голля, когда внутренняя и внешняя разведки вдруг оказались в руках кагуляров. Причем совершенно мирным образом. Безо всякого насильственного переворота. Потом это принимало более или менее естественный вид, но по сути своей не изменило.
Когда в начале 1946 года де Голль покинул свой премьерский пост, кагуляра Пасси, возглавлявшего военную разведку, тут же сняли с должности, но, увы, не судили (а было за что!). Однако первым замом нового руководителя по-прежнему был ревностный кагуляр полковник Фурко.
Начальником же внутренней разведки и после ухода де Голля остался страшный Роже Вибо, о котором ещё в лондонский период было известно, что он самолично пытал арестованных.
В итоге оказалось, что власть в Пятой республике изнутри окагулярилась, если мне позволительно будет так выразиться.
Так что вроде бы получается, что кагуляры хоть и не основными рычагами управления в современной Франции, но
