кого-то, кто в этот день потерял близкого человека. Проходя Цветочную улицу, наблюдал картину, как группа женщин с корзинками обнимали и что-то роптали над более юной красавицей. Волосы той были взъерошены, лицо закрыто за трясущимися ладонями, плечи содрогались в плаче.
-Да все добре будет с твоим Лёлькой!
-Даж если не, Сонь, ты баба видная! На тебя всяк мужик поведется…
-Он… он… А я…
И девчонка разрыдалась ещё сильнее. Господи Боже мой, какие страсти. Не удивлюсь, если этим же днем к ней придет какой-нибудь друг и как следует её утешит. И дело даже не в верности. Просто в такие моменты хочется немного понимания и тепла, а если кто-то даёт даже иллюзию того или другого, начинаешь подменять понятия, потом злиться на себя, оправдываться… А может я просто разочаровался в людях. Везде одно и то же. Сложно мыслить не по шаблону, когда этот шаблон вечно перед глазами на наглядных примерах маячит.
Мужики держались скромнее. Работяги у мануфактур, с черными от сажи и масел руками о чем-то шептались. Взгляды их были подозрительные, и когда я проходил мимо, они замолкали, ждали, когда отойду подальше и возобновляли свои речи. Понимают, что сейчас лишнего болтать опасно… но они болтали, пусть и между собой. Возможно агенты Сави, тех, что не утащили в казематы, уже начинают пускать смуту в ряды народа. Если так, оперативно сработано.
Следом за мануфактурами проходил особенно большой перекресток, которые называли Столпами. Всего их было четыре в Кейморе и располагались они в разных частях города, больше напоминая небольшие площади, где по большей части орали глашатаи, обозначая новые законы и указы, или проповедники, убеждая о милости Великого Бога. Сейчас же это место оживилось, и вокруг него принялись собираться люди. Много людей, почти как на сожжении Норимара.
В центре перекрестка, над постаментом, который я изначально принял за нерабочий фонтан, вырос… разлом? Он переливался голубым и фиолетовым свечением, стрелял молниями и был абсолютной копией того, что мне доводилось видеть в лесу. Единственное отличие, оттуда не лезло никакой нечисти, если не считать стражу, окружившую разлом плотным кругом от граждан. У всех алебарды, одеты с ниточки, лица кирпичом – элитная гвардия. Впрочем, никаких беспорядков не предвещалось. Люди были заворожены происходящим и с благоговением смотрели на то, как вокруг постамента расселась группа Зрячих. Этих позеров сложно было не узнать, даже если смотришь издалека: их выдавал огромный глаз, вышитый черным на белой мантии. Такие же глаза были на плечах и груди.
-Фарро? Ты? – из толпы вышел человек, и я узнал старика Дострига. Лицо его озарилось улыбкой и он даже хотел было уже меня обнять, но руки его были заняты всяким писарским хламом. – Хо-хо! Старина Берр рассказывал, что до тебя на входе в Кеймор инквизиция докопалась. Я уже собирался ходатайства писать в их официал на твое имя… Слава яйцам, тебя эта волна не задела. Как ты?
Я невольно улыбнулся в ответ и снова почувствовал, как в грудь заливает приятное тепло. Этот старик, сварливый старик, и никого нелюбящий, кроме своих бумаг, хотел затупиться за меня… приятно, когда хоть кто-то от тебя ничего не ожидает и при этом ему не плевать на то что с тобой происходит.
-Достриг, я скучал, - честно признался я. Все мои попытки дойти до канцелярии кончались тем, что я банально не мог выгородить на это время. – Хотел поговорить с тобой на тему этимологии некоторых слов…
-Понимаю-понимаю. Мне тоже тебя рядом не хватало, мой мальчик, - Достриг подтянул сгрудившиеся в руках склянки с чернилами и пачку с новыми гусиными перьями. Он бросил пренебрежительный взгляд в сторону разлома. – Каждый месяц один спектакль. И всем же хочется нос сунуть в эту дрянь! Тьфу… Делом бы лучше занялись. Ладно Зрячие. Эти хотя бы на Другую Сторону заглядывают. А мы-то тут зачем? Поглазеть разве что.
-На Другую Сторону?
-Ага. Мы ж вроде читали про это? Ты ещё в том тексте искал диалектизмы Западного Великого Рода. Только там Другую Сторону называли анатэмой.
Я поднапряг извилины, и восстановил тот текст перед глазами. Ничего особенного там не говорилось, если опустить яркие метафоры и красноречивые эпитеты. Анатэма – мир за гранью. Тот, что существует не для того, чтобы в нем жили, а только для того, чтобы в него смотрели. Выжить там невозможно, ибо он является отражением мира, который умер, вместо того в котором мы сейчас жили. Единственное для чего служила Другая Сторона, это предостережения для тех, кто способен видеть, то есть – для Зрячих.
-Что-то такое припоминаю…
-Ага. Если больше прочитать захочешь, милости просим, - как-то грустно усмехнулся Достриг. Видимо его задело, что за все время, проведенное в Кейморе, я к нему ни разу не заглянул. – Но, это как время будет. По себе знаю, что такое быть занятым человеком, - он звякнул чернильницами в руках. – Пошёл я. И ты давай тут не задерживайся. Пусть инквизиторы тебя и обошли стороной, светить пред их очами не следует.
Ну а я что? А я ничего. Мне тринадцать и мне было интересно, что это за чепушня вылезла посреди города. Если это разлом, значит, я мог бы в него зайти… впрочем, последний раз кончился плохо. Меня чуть не изнасиловали и мне пришлось пить кровь мучеников. Как будто в школу вернулся. Славное было время.
Разлом принялся пульсировать, искр стало больше. Люди охнули и напряглись. Попятились. Стража даже не шелохнулась, а Зрячие, сидящие на коленях, подняли руки, обращаясь к этой калитке в иное измерение.
Перед глазами вспыхнуло уведомление:
Подземелье: *************Желательный уровень для прохождения 10000000000000…-йВ пределах параллельного измерения повышение уровня персонажа не восстанавливает шкалу здоровья/выносливости/маны.Прохождение подземелья... прохождение?!///////Подземелье можно считать пройденным после… за гранью.Наиболее подходящая фраза: иногда, чтобы хорошо видеть, нужно отойти, а не приблизится.Всего Тебе наилучшего.Хотите войти в подземелье?Да/Да
Это не было похоже на предыдущие перемещение. Мир передо мной провернулся, как если бы я внезапно решил упасть ничком, и, пробив под собой землю, встал на ноги по ту сторону мощеной дороги.
Заброшенный Кеймор, полуразрушенные здания, сиротливые разбитые окна, темными провалами глядящие на меня со всех сторон. Воздух, стены, небо – все было красного, кровавого оттенка.. В лицо бил холодный ветер, сильный, поднимающий вихри пыли, наросшей поверх дороги таким слоем, что её и видно не
