доводилось водить одну кошечку, — не вдаваясь в подробности, ответил Шайтан.
Жнец обречённо вздохнул и прикрыл глаза.
Танк, зарычав двигателем, вырулил с поляны на укатанную гусеницами и колёсами грунтовку. Проехав лес, взобрался на пригорок, по которому шла асфальтированная дорога, изрытая ямами так, будто пережила бомбардировку. И помчался по ней, набирая скорость и обороты, рыча так, словно и правда был леопардом.
Шайтан, крепко вцепившись в органы управления, выглядел как ребёнок, которому подарили долгожданную игрушку. Он насвистывал себе под нос какую-то бравурную немецкую песенку, про которую даже не мог вспомнить, где услышал, и был полностью сосредоточен на процессе.
Жнец предпочитал ехать с закрытыми глазами. Но пару раз ему пришлось взять на себя управление пушкой и пальнуть в увязавшегося следом за танком топтуна. Очков с этого заражённого Шайтану не привалило — топтун, получив пару снарядов в грудь, счёл за лучшее поискать другую добычу, и отвалил в сторону.
Второй раз они наткнулись уже на кусача, и этот оказался парнем поупоротее топтуна.
— Пришли мне приглашение в команду, — велел Шайтану Жнец и, быстро объяснив, как это сделать, снова взялся за пушку.
Кусача привалили выстрелов так с трёх, и на этот раз очки умений Шайтану достались, пусть и командные, а не личные. Их хватило на то, чтоб повысить общий уровень ещё на единичку.
Дальше ехали почти без приключений. Если, конечно, не считать ими хвост из разнообразной мелочи, собиравшийся на рёв танкового двигателя букваль из-под каждого куста. Большинству заражённых оказалось не под силу гнаться за Леопардом, а самым быстрым пыл умерил Жнец, на этот раз взявшийся за пулемёт.
Так что до прилегающей к стабу территории доехали с ветерком, а главное весело. И аккурат к утру.
— Добро пожаловать в Бухту, — приоткрывая люк, проговорил Жнец и глубоко вдохнул. — Как же я люблю морской воздух!
Глава 46
Снова вместе?
Несмотря на острое желание покинуть Бухту немедленно, Шпильке всё равно необходимо было найти магазин, чтоб закупить запасы еды и алкоголя. Бродя по улицам стаба, она вместо того, чтоб любоваться красотами окружающего пейзажа, то и дело возвращалась мыслями к странной паре — девочке-азиатке и квазу.
Эти двое точно были знакомы. Шпилька поняла это, когда, отойдя от них метров на двадцать, обернулась и увидела, как кваз протягивает девочке одну из тарелок. Тарелки выглядели маленькими, словно блюдца от чайного сервиза, хотя на самом деле размер у них был вполне себе приличный. Этот эффект получался из-за размера лапищ самого кваза и дополнительно усиливался благодаря надетым на его запястья массивным браслетам из матового металла.
Браслеты кваза издалека напоминали нодиевые браслеты самой Шпильки, которые Система умудрилась куда-то припрятать из-за нулевого уровня их владелицы. Но убедиться в том, что схожесть и впрямь есть, не получилось — кваз и девочка, словно почувствовав на себе изучающий взгляд, синхронно подняли головы, и Шпильке пришлось торопливо отвернуться.
А вот Лайма повела себя немного неожиданно. С момента схода на берег овчарка вела себя крайне настороженно — всё время к чему-то принюхивалась, вздыбливала шерсть и изредка порыкивала. А при виде кваза и девочки немного успокоилась и даже повиляла хвостом, просительно заглядывая хозяйке в глаза.
Но Шпилька так и не поняла, что собака пыталась ей сказать.
По улицам Бухты Шпильке пришлось попетлять ещё около часа прежде, чем она добралась до некоего подобия площади с пересохшим фонтаном в центре. Раньше, до того, как этот город — явно европейский да к тому же приморский, — целиком попал на Континент и по каким-то причинам оказался стабом, а не стандартным кластером, вокруг фонтана наверняка располагались кафе и рестораны с летними верандами. Такие, в которых туристов радовали местными «деликатесами» и по отнюдь не божеским ценам.
Сейчас площадь превратилась в некое подобие стихийного рынка, где можно было купить и продать абсолютно всё, что только душе угодно. Всё пространство между фонтаном и обступившими площадь домами занимали разноцветные платки. В большинстве торговали одним только оружием и боеприпасами, но нашлась и пара торговцев, у которых Шпильке удалось купить консервы. Стоили они ей баснословных денег — ушлые торговцы нагревались на неопытной нулёвке, как могли.
Шпилька терпела. Опыта, чтоб понять, что тушёнка, которую можно добыть в рейде вообще бесплатно, не могла стоить столько, ей хватало с лихвой. Но начать торговаться, да ещё и в лучших традициях Стикса, а не обычного мира, означало только одно — выдать себя с головой. А этого Шпилька позволить себе никак не могла.
Так что, может, Барракуда и была права, когда всунула ей этот пакет со споранами. Знала ведь, наверняка знала по собственному опыту, что быть нулёвкой с полным объёмом памяти, умений и когнитивных способностей, оказывается, не так-то и просто.
Правда, наличие у неё сабли — явно очень дорогой! — и пэта всё равно привлекали внимание. Ячеек привязываемого имущества у игроков ниже десятого уровня нет, так что все прекрасно понимали, что саблю у Шпильки можно отобрать. Но тех представителей асоциально-криминального контингента, что готовы были рискнуть своей шкалой Гуманности, отпугивало наличие Лаймы, ни на секунду не отходившей от хозяйки.
Сама Шпилька тоже готова была, при необходимости, вступить в бой и продемонстрировать, что нулёвка нулёвке — рознь. Но очень надеялась, что не придётся так глупо и обидно выдавать свои реальные возможности.
Набив рюкзак тушёнкой, бутылками водки (вопрос о коньяке вызвал у торговца только удивление), уксусом и пачкой соды, Шпилька решила, что всё остальное, вроде одежды и гигиенических принадлежностей, она как-нибудь добудет сама.
Направившись было к противоположному краю рынка, Шпилька вскоре снова остановилась. Внимание её привлёк разговор в одной из палаток.
— Да ладно⁈ Танк?
— Он самый! Leopard-2, немецкая сборка, немецкое качество. Вещь, что надо! Если интересно, можем пройтись до стоянки, сам посмотришь. Новьё, ни царапинки!
Голос торговца, высоковатый и визгливый, Шпильке был не знаком, а вот второй…
Не удержавшись, она решила проверить, показалось ей или нет. Свернула в сторону палатки, из которой доносился разговор. И первым увидела Жнеца.
Сердце забилось чаще от радости и тут же бухнуло так, словно его бросило с высоты на землю. Радость смешалась с обидой и злостью в такую гремучую смесь, что Шпильке пришлось снова остановиться и заставить себя успокоиться.
Жнец её бросил. Оставил на произвол судьбы и, если бы не Барракуда, сидеть бы Шпильке сейчас в нолдовской тюрьме и в точности так же, как пиратке, грызть себе
