которого я буду чувствовать – как он двигается, брыкается, растет внутри меня; а потом рожать его в муках, даже несмотря на современные анестетики, и он подарит мне бессонные ночи и вечное беспокойство, а я буду дарить ему бесконечную любовь. И, карты на стол, я хочу этого ребенка сейчас. Мне тридцать семь. Биологические часы тикают. Если ждать еще год или два, вероятность того, что я смогу забеременеть, устремится к нулю. Так что я нахожусь на территории «сейчас или никогда». И я влюблена в тебя. Я понимаю, что своими заявлениями оказываю на тебя огромное давление. Но думаю, что у нас могло бы все получиться самым чудесным образом. Такой шанс выпадает нечасто. И…
Она замолчала, потянувшись за сигаретами. Я обнял ее.
– Я должен забрать Итана у моей жены. Это первое и самое главное. Если ты думаешь, что справишься с тем, чтобы он жил с нами…
Я чувствовал ее нерешительность, когда она закурила «Мальборо Лайт» и долго молчала, подыскивая ответ. Наконец он последовал:
– Могу я с ним встретиться?
– Думаю, это можно устроить.
– Но если я соглашусь, чтобы Итан жил с нами…
– Да, я сделаю тебе ребенка, о котором ты мечтаешь.
Она крепко сжала мою руку, ее глаза подернулись влажной дымкой. Но в этом моменте не чувствовалось праздника; скорее, сквозил намек на меланхолию. По вполне очевидным причинам. Мы только что заключили что-то вроде фаустовской сделки друг с другом – компромисс, в котором разменной монетой стало материнство. И я сознавал, что это станет источником большого напряжения в будущем. Я поцеловал ее в голову.
– Я знаю, что прихожу с серьезным багажом.
– Думаю, я справлюсь с этим.
Ребекка вернулась домой через два дня. Итан выглядел бледным и усталым. Это меня беспокоило. Равно как и явная изможденность Ребекки. Она сказала, что у него были сумасшедшие бессонные ночи. «Воет на луну, не в силах остановиться». Она звонила из Калифорнии доктору Серф, и та объяснила, что, поскольку ему уже больше восемнадцати месяцев и он гораздо лучше осведомлен об окружающей его жизни, теперь наш сын, вероятно, реагирует на безмолвный мир, в котором живет.
– Почему ты не позвонила мне и не рассказала об этом и о консультации с доктором Серф?
– Потому что всю неделю ты провел в другом месте.
– Чушь собачья, я был дома.
– Чушь собачью адресуй себе. Рамон, вечерний консьерж, сказал мне вчера, когда я вернулась, что не видел тебя всю неделю.
– Что, прямо вот так и объявил с порога?
– Ну, не то чтобы. Я спросила, не видел ли он тебя. Он ответил: «Я думал, ваш муж уехал с вами. Он не был здесь ни в одну из ночей, когда я дежурил».
– Он ошибается.
– Опять чушь собачья. Я позвонила Джуниате. Попросила ее поменять постельное белье к моему приезду. Вчера она приходила в квартиру, а потом позвонила мне и сказала, что кровать выглядит так, будто на ней никто не спал.
– Я сам поменял простыни после того, как ночью пропотел.
– И с чего же ты потел?
– С того, что я женат на злобной алкоголичке. Что немного напрягает, даже когда ты за три тысячи миль отсюда. И еще потому, что я нашел твою заначку с водкой.
– Как можно было всю неделю искать водку, когда ты где-то трахался со своей подружкой?
– Я был здесь, и, поскольку выдалось свободное время, порылся в твоей гардеробной и нашел тот чемодан в дальнем углу, где ты хранила полдюжины бутылок «Столичной».
На самом деле это Роза нашла тайник и показала мне его, когда встретила меня в квартире днем после того, как Ребекка уехала с Итаном на Западное побережье. Ей было немного стыдно рыться в шкафах хозяйки. Она ничего не сказала, когда я достал фотоаппарат и сфотографировал чемодан, тайник с водкой, его расположение в шкафу, даже зашел в ванную и забрался на закрытое сиденье унитаза, чтобы распахнуть окно и сфотографировать полупустую бутылку «Столичной» на карнизе. Я обещал Розе не говорить Ребекке, что она помогла мне найти доказательства ее тяжелого алкоголизма. Точно так же я пообещал, что оставлю ее няней Итана, когда получу единоличную опеку над сыном и перевезу нас из квартиры, которую Ребекка купила более десяти лет назад и имела право оставить ее себе при разводе.
– Ты блефуешь, – сказала Ребекка, когда я прижал ее тайником с водкой.
– У меня есть фотографии.
– Ты блефуешь.
– Фотографии являются доказательством.
– Ты мог подбросить все эти улики, пытаясь…
– Думай, что хочешь.
– Ты разводишься со мной, не так ли?
– Это отвратительная ситуация.
– Если ты думаешь, что сможешь получить опеку над Итаном…
– Это решит суд.
– И суд также узнает кое-что о тебе.
– Например?
– Увидишь. И не думай, что тебе удастся выставить меня буйнопомешанной. Потому что в Калифорнии у меня многое изменилось. Я кое-кого встретила.
Мне потребовалось мгновение, чтобы переварить эту новость.
– Кого именно?
– Иисуса.
– О, я тебя умоляю…
– Это правда.
– И где же ты познакомилась с Иисусом?
– В ИМКА116 в Санта-Барбаре.
– Иисус там ошивается?
– Я была на собрании анонимных алкоголиков.
– И что же тебя к этому подтолкнуло?
– Моя подруга Барбара убедила меня пойти.
– Потому что ты опять напилась.
– Потому что мне нужна была помощь.
– Теперь ты знаешь, почему я настаивал на том, чтобы Роза поехала с тобой. Я боялся, что ты снова будешь напиваться, пока ухаживаешь за Итаном.
– Хватит заниматься сбором улик. Потому что у меня есть собственные доказательства. Фиби Россант. Живет в доме 333 по Западной 26-й улице, квартира 2Б. Ты встречаешься с ней уже шестнадцать недель и два дня. Вы познакомились через твоего друга, журналиста Дэвида из «Джорнал». Вам обоим нравится выпивать в баре «У Чамли» и покупать книги в «Стрэнде».
– И как ты все это узнала? – Я пытался сдерживать тревогу и ярость.
– По старинке: наняла частного детектива.
– Господи, неужели это было необходимо?
– Безусловно, поскольку эти доказательства нужны мне, чтобы подать на развод и отсудить опеку над Итаном.
– Супружеская измена больше не является основанием для развода в штате Нью-Йорк. И когда дело дойдет до твоего алкоголизма…
– Какие у тебя доказательства, кроме непочатых бутылок водки и моей новообретенной трезвости благодаря собраниям анонимных алкоголиков?
– Ты думаешь, что сможешь выиграть, продержавшись несколько дней без «Столичной» за разговорами о христианском всепрощении?
– Увидимся в суде, адвокат… и я хочу, чтобы твоя жульническая задница убралась из этой квартиры сегодня же вечером.
– Пошла к черту, – огрызнулся я.
– Ты не будешь здесь спать.
– Это
