душу хорроров, страна желала читать.
Ясен пень, страна желала смотреть на собственном видаке, носить модное и импортное, хавать что-то вкусное и импортное, бухать как не в себя, в шишки, грибы и прочие слюни с соплями, импортным и наверняка даже полезным. Но читать страна желала не меньше всего прочего. И уж тут страсть к наживе, наглость и понимание момента совпали почти на четверть века. Пусть, конечно, в какой-то момент без черного пиратского флага и всё такое.
Книжные воскресали из мёртвых, вместо серовато-скучных талмудов ненужной советской классики с классикой всемирной, резко закончившимися красиво-добрыми детскими изданиями и неплохими подборками справочников с руководствами, вместо всего этого наполняясь всякой тупой яркой ненужностью.
Само собой — мозги должны отдыхать, само собой — главное не жанр, а качество, само собой — каждый дрочит так, как хочет и, конечно же, в любой литературной нише есть разные вещи. Всё так, всё верно, усмехаться над обложкой с мускулистым кентавром, страстно пожирающим взглядом томную деву, уютно устроившуюся в его руках, имея в любимцах Андрея Круза — моветон, ханжество и лицемерие. Но речь не о том, время лавочек с ворчанием ещё не победило и не пришло. Речь о Лисе, Язоне и культурном голоде заставы Первомайка конца девяностых годов.
Каком Лисе? Ёшкин клёш, Лис конца девяностых имелся один — Филипп Коренев, бывший опер, бывший сиделец, мастер раздачи свеже-горячих, аналитических козней, скрытных операций с подставами, странновато-имеющимся стержневым благородством и другом Клопа.
Данил Корецкий, года за два до моего призыва, явно набравшись мастерства и алкая злата, накатал талмуд о Тиходонске, стоящем на тихом Дону аналоге Ростова-папы, где Лису пришлось творить добро во имя Лун… в общем, во имя. Делал герой всё это с удовольствием, огоньком и заставляя ждать продолжения.
— Ты чё, в натуре читал? — спросил кто-то из ростовских дембелей. — И чо?
Чо-чо, через плечо. Вторую книгу нам подогнал добрый дядька в краевой инфекционке и она оказалась никакой. Как Ре-Лоад Металлики без квакающего звука и половины песен, скажем так.
— Да пиздишь, небось, как дышишь.
А дышу как пишу, а пишу, как Вова, а Вова пишет ху… В общем, дембелям история не зашла, да и ладно.
На Первомайке книг не имелось. Почти. Имевшиеся в основном состояли из, в лучшем случае, половины страниц. Как так вышло? Ну, если американским джи-ай, веря байкам, положены кола, пивчанский и прочие желейные мишки, то никого не удивит наличие в сухпае парней из корпуса Морской пехоты рулона пипифакса, ёшкин-клёш. А у нас в основном имелась Российская газета и Красная звезда, по одной на взводную палатку, вот и думай…
По духанке не веришь в желание читать. Чтение = отдых, а духам оно не положено. Но время идёт, всё меняется, мелькнувшая обложка с крутыми перцами настраивала на нужный лад.
Кого именовали Артом Скаландисом не знал близко, а вот Гарри Гаррисона знал хорошо, а уж упоминание Пирра стоило свеч в сложной игре с замполитом. Причём тут наш крутой краповик? Да всё просто: книга имелась в штабе, выданная на почитать Бесом, старлеем Бессоновым, кому-то из офицеров. Находится в штабе духу с батальона априори незачем. Если, конечно, на горизонте не маячит проверка, а проверки всегда маячат там, где относительно спокойно. Зачем пытаться улучшить условия жизни и боевой учёбы, когда можно отправить проверку, да?
А где дядьки с погонами, там наглядная агитация, тяжкое наследство павшего Союза. Стенгазета, боевые листки и прочая лабуда. В общем, зная больные мозоли командиров, порой моглось и умелось добиваться даже искренне глупых целей.
— Ватман, два листа, Художник… Два! — старшина Мазур, почему-то ведавший канцелярией, строго и недоверчиво косился на мои шалые загребущие руки. — Не три, два, и лучше бы один вернуть!
На кой ляд нужен ватман заставе вованов на Северном Кавказе спустя пару лет с первой чеченской войны?! А вот, подишь ты… Следовало экономить.
— Красная, чёрная, зелёная, карандаш и цветные карандаши. Гелевую попросишь, негодяй? — старшина прозревал меня аки рентген посетителя травмпункта. — Попросишь, по глазам вижу.
— И красный тоже.
— Хуясный! — взорвался старшина. — Не до хера, боец?
Я согласился, мол, много и скромно цапнул выложенную гелевую «Корвину». О, старшина, ты просто Гендальф, пусть низенький, крепко сбитый, лысый и, вообще, смахивающий на гнома, проспоривше-побрившегося.
Ну, да, на самом деле требовалась именно черная гелевая ручка. Пацанов с шестой роты дембеля напрягли на материалы для крутой татухи перед домом. Делать предстояло мне, и пользовать жжёнку, собрав подпаленный каблук на стекло и бодяжа одеколоном… то ещё удовольствие.
Гелевого стержня хватит на две черепушки, пацаны останутся благодарны, а что кроме этого ещё и почитаю настоящую фантастику… Это, мать его, бонус, подарок Деда Мороза, не иначе.
Арт Скаландис оказался таким же фуфлом, как автор третьего типа «Хищника» в Антарктиде из «Бестселлеров Голливуда», Язон дин Альт от лит-негра, не зашёл, но газету сделал, а наколки вышли неплохими.
А, да, Жиган? Была в армейке такая серия, но вот о чём — близко не знаю.
Зёмы
— Здорово, зёма!
— Здорово.
Землячество вещь великая. Землячество делает тебя не одиноким и придаёт немного веса тебе самому, веса, необходимого чтобы посреди личной духанки ощутить чью-то дружескую руку. Не сказать, что земляки всегда рады тебе и неизвестно, как пойдут дела, даже если начались они прекрасно. Самое важное тут — понять, как быть и перешагнуть через собственные слабости, даже если оно сложнее, чем казалось. Как закалялась сталь, в общем, больше никак.
Старшие призывы: Шомпол, Казах, Токарь, Марадона, кто ещё? Алексеев, сержант третьего БОНа, потом мой тёзка со связи и, вот тут стыдно, не просто земляк с Отрадного, а кто-то из учившихся на пару лет старше в моей же восьмой школе. Не помню ни имени, ни как выглядел, хотя он то как раз сделал больше всех остальных вместе взятых. Служа в штабе, будучи компьютерщиком, выгнанным из Института связи, сумел найти как загаситься и поддерживать связь с моей мамой, вовремя предупреждая о поездках-возвращениях с выездов её непутёвого сына.
Земляк в армии больше, чем просто кто-то из своих. Даже не служа в одном подразделении не забываешь, и стараешься поддерживать. Особенно, когда вас призвали вместе. Славка, Дунай, Стёпа, Яша, Комиссар, пацаны с Тольятти и Ваня с Обшаровки. Они есть на моих фотографиях, где мы зелень зелёная, в кепках-песочках и красными мотострелковыми шевронами на рукавах.
Токарь, водила 131-го с ПТБ, сам подошёл на Первомайке в 98-ом, подошёл, познакомился, показал — где живёт
