И тотчас погремушка издала тихий стрекот, как будто в ней затаился луговой кузнечик.
Страж Храма попятился, в глазах его проступил священный ужас.
А стрекот становился все громче и громче, он напоминал уже рокот отдаленной грозы или топот приближающегося табуна, шум морского прибоя или грохот лавины высоко в горах.
Звук все нарастал и разрастался, он заполнил уже всю горную расщелину, отразился от ее стен, выплеснулся из нее, разбудив оглушительное горное эхо.
Стены расщелины застонали, как от невыносимой боли, вздрогнули, по ним побежали змеистые трещины.
Эти трещины становились все шире и шире, и вот уже от скал начали откалываться огромные куски.
Черноголовые в ужасе оглядывались – куда бы убежать от разбуженного сафаилем голоса богов, – но бежать было некуда, огромные камни падали в расщелину, с грохотом бились о ее дно.
Гепард сорвался наконец с поводка – но бросился не на кочевника, а прочь, надеясь убежать от падающей с небес смерти. Он бежал удивительно быстро, быстрее ветра – но смерть оказалась еще быстрее, и огромный осколок скалы сбил его в прыжке, размозжил позвоночник, раздробил череп…
Через несколько минут все стихло.
Дно ущелья было завалено камнями, из-под которых не доносилось ни звука.
Ксения обычно работала в одиночку, но на этот раз ей был нужен помощник. Тому было несколько причин. Во-первых, для полноценного наружного наблюдения нужно не меньше двух человек. Кроме того, ей придется противостоять целой организации, а еще – Изольда Михайловна могла ее узнать даже в гриме – тетка она очень наблюдательная, уж это Ксения запомнила – как зыркнет глазищами своими, будто рентгеном просветит. И Ксения поняла, кто ей поможет.
И утром набрала телефонный номер.
В трубке раздался голос Фатхуллы:
– Слушаю! Кто это?
– Это я, Фатхулла, помнишь меня? Мы с тобой в «Макдоналдсе» разговаривали.
– Ты?! Как же, забудешь тебя! До сих пор рука болит, ложку с трудом держать могу!
– Ничего, пройдет!
– Ты зачем звонишь? Ты же обещала меня оставить в покое, если я тебе все расскажу! Я тебе все рассказал, что знал, а ты опять звонишь… ты мне слово давала…
– Погоди, Фатхулла, не горячись. Не вешай трубку. Я тебе помочь хочу.
– Помочь? Чем ты мне можешь помочь?
– Хочешь племянника своего вернуть? Хочешь вину перед братом загладить?
– Зачем спрашиваешь? Конечно, хочу! Ничего другого так не хочу! Все за это отдам!
– Ну, так вот как раз в этом я тебе и собираюсь помочь. Я помогу тебе, а ты поможешь мне. Согласен?
– Конечно, согласен! Говори, что нужно делать!
– У тебя машина есть?
– Обижаешь! У меня брат таксист!
– Нужно сегодня проследить за одним домом. Дом рядом с Таврическим садом. На углу, напротив музея Суворова…
– Какого музея?
– Ну, там еще картины на стенах, мозаика, брат-таксист город знает. Так вот, проследить нужно за домом напротив этого музея… для надежности, лучше весь день глаз с того дома не спускать.
– Там мой племянник?
– Там. И я думаю, сегодня вечером его оттуда вынесут. Но лучше весь день следить. Когда его вынесут, нужно будет проследить, куда его повезут. Только обещай мне – ничего не предпринимай, пока я не скажу. Иначе все провалишь и больше не увидишь племянника.
– Ладно, обещаю…
– Хорошо, тогда позвонишь мне, когда ребенка из дома вынесут. С ним должна быть пожилая женщина, черная такая, на ворону похожая… как ее увидишь, по этому номеру мне звони.
Вечером Ксения загримировалась и в ранних осенних сумерках была уже возле Таврического сада.
Она медленно шла вдоль решетки сада, когда из припаркованной рядом невзрачной машины кто-то тихо свистнул.
– Это я, Фатхулла! – раздался приглушенный голос, и дверца машины открылась.
Ксения скользнула на пассажирское сиденье – и увидела, что у Фатхуллы под глазом здоровенный синяк.
– Кто это тебя?
– Брат, Ревшан… – Фатхулла опустил глаза. – Он догадался… мы с ним крупно поговорили…
– Так… я же тебя предупреждала, чтобы ни одной душе об этом не говорил!
– Ты же понимаешь – это брат… он меня простил, но сказал, что тоже сюда придет, поможет нам. Вон его машина стоит. Если следить надо, лишняя машина не помешает.
Действительно, на другой стороне улицы стояла еще одна неказистая машина.
– Ох, как бы он нам все дело не испортил…
– Он не испортит. Он обещал.
– Ну что, пока никто не выходил?
– Никто. Я здесь полдня сижу, ни одного ребенка не видел. И старуха тоже не выходила.
– Ладно, будем ждать…
Прошло еще полчаса.
Наконец дверь подъезда открылась, и на крыльцо вышла худая пожилая женщина в черном.
– Вон та старуха, про которую ты говорила! – взволнованно зашептал Фатхулла. – Где же ребенок?
Действительно, никакого ребенка у Изольды Михайловны не было. В руках у нее была только маленькая черная дамская сумочка.
– Где же мой племянник? – шептал Фатхулла.
– Не знаю… но как бы то ни было, мы должны следить за этой женщиной. Она непременно приведет нас к ребенку.
Изольда остановилась возле крыльца, огляделась по сторонам, и тут же из-за угла выехал большой черный автомобиль, остановился рядом с ней. Дверца открылась, и Изольда села в машину.
– Позвони брату, – велела Ксения Фатхулле. – Скажи ему,
