мне надоело.
— Клара, я хочу видеть тебя в своем кабинете, прежде чем ты уйдешь, — сказал я, отталкиваясь от стены и выходя так, чтобы она могла меня видеть. Ее легкий вздрог подтвердил, что она не заметила моего присутствия.
— О… Я не могу. То есть, у меня… у меня назначена встреча сразу после окончания репетиции, — сказала она.
И дело было не в словах, от которых у меня волосы на затылке встали дыбом. И даже не то, что ее пальцы были скрючены и она смотрела на кулисы сцены, или на выход… или куда угодно, только не на меня. Меня совершенно убило то, что она выглядела напуганной, стоя на той самой сцене, где мы впервые занимались сексом.
— Что, блядь, происходит? — спросил я, уже не заботясь о том, чтобы дождаться, когда мы окажемся в уединении моего кабинета.
— Все в порядке, — сказала она слишком быстро, чтобы быть хоть немного убедительной.
Я не спрашивал, все ли в порядке, но ее ответ подтвердил, что что-то определенно не так. — Чушь собачья, — сказал я, стремительно двигаясь по проходу к ней и стараясь не зажмуриться, когда она мгновенно отступила назад. Остановившись, я поднял на нее глаза. — Клара, поговори со мной.
— Мне нужно идти, — сказала она, повернулась на пятках и побежала в сторону крыла.
От шока я на мгновение застыл, прежде чем сказать: — Черт! — и сделать свой шаг… не к сцене, а туда, куда, я был уверен, она убежала. К тому времени, когда она выскочила в боковую дверь, я уже был готов и, протянув руку, схватил ее за руку. Пронзительный крик почти заставил меня отпустить ее, но чистая паника на ее лице заставила меня крепко зажмуриться.
— Отпусти меня, — потребовала она.
— Не выйдет, — сказал я, снова открывая дверь.
— Пожалуйста, я… Я не могу опоздать, — сказала она. — Я… Я позвоню тебе
позже, но ты должен меня отпустить.
Когда я смотрел на нее сверху вниз, все мои тревожные сигналы бились в моем теле. Что-то было не так, что-то было настолько плохо, что одна из самых сильных женщин, которых я когда-либо встречал, тряслась как лист и выглядела так, будто собиралась либо потерять сознание, либо ее стошнит, либо она умрет на месте.
— Клара, — тихо сказал я, протягивая руку, чтобы коснуться ее лица, и только потом увидел, как она отшатнулась, поняв, что я не собираюсь ее бить.
Моя кровь закипела от ее реакции. Я мог подумать только об одной вещи, которая могла вызвать у нее такую реакцию, и звали ее Николай Козлов.
— Что этот ублюдок сделал? — потребовал я.
— Кто? Я не понимаю, о ком ты…
— Не надо, — резко сказал я. — Ты можешь сказать мне, чтобы я отвалил, когда
но только после того, как объяснишь, что, черт возьми, происходит.
Ее рот открывался и закрывался, как будто она не могла решить, что сказать, в чем признаться или что попытаться скрыть.
— И даже не думай мне врать, — добавил я, возвращаясь в помещение и увлекая ее за собой. Я бросил взгляд на парковку, не совсем понимая, что именно я ищу, но будучи уверенным, что узнаю это, если увижу. Не увидев ничего, кроме нескольких танцоров, идущих к своим машинам, я закрыл за нами дверь.
— Алек, пожалуйста…
Она не продолжила, но я почувствовал, как ее мольба проходит через меня, когда мой взгляд проследил за одной слезинкой, скатившейся по ее щеке, и мои глаза остановились на том, что сначала показалось пятном грязи на ее шее, но потом я понял, что это был синяк. Синяк, подозрительно похожий на отпечаток пальца.
— Ну блядь, — сказал я, обхватывая ее руками и прижимая к себе. Наклонившись, я смахнул прядь волос с ее щеки, осторожно провел кончиком пальца по темному пятну и увидел несколько более слабых. — Он причинил тебе боль.
Она не ответила, но я знал правду… но должен был спросить. — Это… это то, чего ты хочешь?
Наконец, в лице Клары, которую я помнил, появилась частичка того, что она знала: ее глаза расширились, и в них вспыхнул огонь, но хватило его лишь на то, чтобы она покачала головой.
С облегчением я кивнул и притянул ее ближе. — Что бы это ни было, мы пройдем через это вместе. Я сказал тебе, что буду рядом, несмотря ни на что, и я это имел в виду. — Я поцеловал ее в макушку, а затем продолжил: — Но я не смогу помочь тебе, если ты не впустишь меня. Я прошу тебя довериться мне, Клара. Позволь мне помочь тебе.
— Ты не сможешь, — сказала она, качая головой. — Я не могу… Я не позволю тебе…
— Что не позволишь? — спросил я, уверенный, что даже она сама не верит в то, что говорит. — Не позволишь мне участвовать? Помочь тебе? Заботиться о тебе? Позволь мне…
— Сделать тебе больно, — пролепетала она, прикрывая рот рукой от осознания того, что она сказала.
Сукин сын! Он использовал заботу Клары обо мне как оружие против нее. — Где он?
— Кто?
— Я не собираюсь играть в эту игру, Клара. Не тогда, когда мы оба точно знаем, о ком я говорю. Когда появился Николай?
— Я справлюсь с этим, — сказала она.
— Не хочу повторяться, но это полная чушь, — сказал я. — Это, конечно, не подтвердилось даже после четырех лет свободы от него, и очевидно, что не подтвердится и сейчас. Дело не в том, что ты не сильная или не способная, Клара, а в том, что никто не справляется с таким мужчиной, как Николай, если он сам не такой, как Николай, а ты, детка, даже не пятно на его игровом поле. Черт возьми, даже я не в состоянии справиться с этим в одиночку.
Это замечание, похоже, окончательно выбило ее из колеи. Она долго молча смотрела на меня, а потом прошептала: — Значит, действительно нет способа стать свободной.
— О, способ есть, — заверил я ее. — Может быть, я еще не знаю, какой именно, но обещаю тебе, что я ни за что не отправлю тебя в ад снова. Возможно, для этого понадобится больше, чем даже мы вдвоем, но клянусь, на этот раз этот придурок заплатит.
Клара вздрогнула, ее глаза закрылись, и я на мгновение пожалел о своих словах, но потом вспомнил, с кем мне предстоит сражаться. Взяв ее за руку, я направился в свой кабинет. Мне нужна была вся информация, которую я мог собрать, и хотя я знал, что это вскроет старые раны, Клара была лучшим
