приходилось спешно придумывать себе оправдание.
— Понятия не имею! — заявила она в надежде, что больше вопросов об этом не будет. И добавила для закрепления: — Какая вообще разница? Он требует отцовскую карту в обмен на маму. Это всё, что сейчас имеет значение!
— Так вызови городовых. Что ты, как маленькая, прям?
— Да вызывали уже, Макс, — встрял Олег в разговор. — Толку от этого хрен да маленько. У меня дружбана убили, а они тренера в клетку кинули и всё. А тут оказалось, что Мамаев ни при чëм, и всё это Фринн замутил.
— Ты уверен, что это связано с нашей мамой? — нахмурился Максим.
— У Милы на глазах Фринн Киру прикончил, — пожал плечами Олег. — Я бы рад сказать, что этот сюр просто хрень из головы, но есть то, что есть. Фринн оказался лютым отморозком, и теперь у него в руках Наина Вячеславовна.
— Это какой-то… И что, городовые маму искать даже не пытались? Что они сказали-то?
— Отправили проверить адреса, где он должен был ждать Милу, но там оказалось пусто. В общем, будут разбираться и что-то там расследовать.
— Да уж. Интересные у вас тут конкурсы, — угрюмо протянул Максим.
— Сухарь ты бесчувственный! — воскликнула Мила. — Хотя бы сейчас прикинулся, что тебе кто-то ещё, кроме тебя, небезразличен!
— Кстати, — Максим огляделся. — А где Нюра? С ней-то всё нормально?
— Ничего с ней не нормально! Она чуть от страха не померла, когда Фринн в дом ворвался. Теперь собирает вещи и завтра возвращается в свою деревню. Сказала, что в городе, кроме зла, ничего не отыщешь, и лучше с утра до ночи хозяйством заниматься.
— В общем-то, с ней сложно не согласиться.
— Давай сюда карту и прекращай уже шутить. Как только тебя самого от себя ещё не тошнит? — топнула ногой Мила.
Максим взял тубус в руки, но отдавать не торопился. Смотрел на него с благоговением, а когда Мила потянулась сама, вовсе убрал подальше.
— Зачем она тебе? — спросил.
— Ты меня что, не слушал? Я же говорю, в обмен на маму!
— Не, это я понял. Но ты же сказала, что после визита городовых, Фринн исчез. Так зачем тебе карта, если сама не знаешь, куда еë нести?
— Ну как… Чтобы… — Мила не нашла, что ответить. Вместо этого снова топнула и ушла в столовую.
Там уже всё было прибрано. Сломанные стулья вынесли, целые выставили пошире вокруг стола. Остались ещё следы на паркете и стенах, но сделать с ними ничего не получилось. Так и останутся до следующего ремонта.
Внезапно на экране отобразился входящий вызов. Мила сразу узнала номер, и страх сжал еë горло ледяной хваткой.
На звонок в столовую одновременно ввалились и Олег с Максимом. Но Мила жестом велела им не приближаться. Сама подошла к экрану и нажала «ответить».
— Мила, Мила, — появился на экране Фринн. За его спиной слышались стоны Наины Вячеславовны. — Разве я просил отправлять ко мне вооружённых людей?
— Нет, — робко мотнула головой Мила.
— Разве я не говорил тебе, что сделаю с твоей матерью?
— Говорил.
— Так почему же ты меня не послушалась?
Хотелось сказать грубо, послать его куда подальше, но Мила сжала кулаки и продолжила играть роль невинной овечки.
— Я не знаю.
— Почему-то я ничего другого не ожидал услышать, — усмехнулся Фринн. — Из жалости к твоему слабоумию я хочу дать тебе возможность исправить ошибку. Но цене второго шанса ты не обрадуешься.
— Что ты удумал?!
Вместо ответа Фринн отошëл, и Мила увидела за ним маму. Та сидела на полу, прикованная цепями за руки. Во рту торчал кроваво-красный кляп.
Помещение, где Фринн держал Наину Вячеславовну, сменилось и теперь напоминало гараж. Узкий, вытянутый. У дальней стены виднелись ржавые шкафы, но кроме них ничего из мебели больше не было.
Фринн приблизился к Наине Вячеславовне, схватил еë за шею. Дëрнул ворот платья, оголив плечо.
— Прекрати! — закричала Мила. — Не трогай еë!
Фринн не слушал. Склонился к ключице пленницы, принюхался, словно к аппетитному стейку. Наина Вячеславовна попыталась дëрнуться, но Фринн сжал еë горло сильнее.
— Как думаешь, Мила, твоей маме будет не хватать больше руки ниже локтя или куска мяса у шеи?
— Пожалуйста, не делай этого, — взмолилась Мила. — Я всё принесу. Я нашла карту. Только не делай ей больно.
— Почему-то я тебя не верю. Как думаешь, почему?
— Нет-нет-нет, я клянусь, что принесу еë. Вот, — Мила подозвала брата, отняла у него тубус и вытащила карту.
Максим даже не сопротивлялся. Он так ошалел от происходящего, что вряд ли вообще ещë соображал.
— Так вот она какая, — протянул Фринн. — Ладно, убедила. Даю тебе полтора часа, а потом твоя матушка начнëт терять конечности каждые десять минут. Новый адрес: улица Промышленная, триста двадцатый гараж. И да. Мила, если ты опять…
— Я не сообщу городовым, — перебила его Мила.
Но Фринну это не понравилось.
— Меня слушай! — гаркнул он. — Если ты попытаешься прислать ко мне городовых или притащишь с собой какого-нибудь оболдуя, вроде твоего дружка Олега, то найдëшь лишь голову своей матери. Максима можешь взять, он проблем не составит, — Фринн посмотрел на часы и объявил: — Время пошло.
И экран погас.
Повисла тяжëлая пауза. Сердце Милы учащëнно колотилось, она ещё долго смотрела в ту часть экрана, где во время звонка находилась мама. А в голове пульсировала мысль, что Фринн запросто мог исполнить угрозу. Ему бы это было не сложнее, чем в зубах поковыряться. Лишь чудо его остановило.
— Ты же не собираешься отдать ему карту? — спросил вдруг Максим.
Мила так погрузилась в размышления, что не сразу поняла, о чëм речь.
— Что?
— Карта. Ты ведь не отдашь еë этому подонку. Она же бесценна.
— В смысле? — нахмурилась Мила. Перевела взгляд на карту, потом снова на брата. — Карта бесценна?
— Ну да. Это карта древней цивилизации. С еë помощью ты можешь найти всё, что угодно. Даже осколки Сердца Дэва. Я сам видел! Еë нельзя отдавать ни при каких обстоятельствах!
— Я не верю, что ты это говоришь, — скривилась Мила. — Ты просто сошëл с ума, вот и всё. Ты же слышал весь разговор своими ушами. Или для тебя карта важнее, чем мама?
Максим так и нарывался на оплеуху. Казалось, он просто ещё не осознал до конца, что стоит на кону, и хлëсткая пощëчина поможет ему опомниться. Но распускать руки было не в правилах Милы. Рукоприкладство она считала низким и грязным методом, который лишь множит взаимное непонимание.
Потому она выдохнула и продолжила:
— У нас мало времени. Если хочешь, можешь возненавидеть меня на весь остаток жизни, но я
