— сперва она посчитала, что на берегу против них выстроилось целое войско, но сейчас, присмотревшись, поняла, что венардийцев не больше полусотни. Наверное, гарнизон городка там, на скалах. Мартин еще ходил туда за провизией, когда зимой фаэйри скрывались здесь в пещере и ожидали корабль из Полуночной земли…
— Ждать сигнала! — раздалась команда у нее за спиной. Леу кивнула про себя. Может быть, стрелять и не придется. Может, венардийцы сами разбегутся, увидев, что с кораблей высаживаются пять с лишним сотен фаэйри.
Берег приближался, и с ним становилась все ближе и ближе цепь венардийских воинов. Леу казалось, что она уже может рассмотреть их лица, выглядывающие из-за щитов — напряженные и испуганные, покрытые испариной. Рыцарь на коне снова закричал что-то, взмахнул рукой; взвыл рог, и из-за раздвинувшихся щитов выбежали арбалетчики и припали на одно колено. В следующий миг в воздухе замелькали болты, но падали они откуда-то сверху, большая часть даже не достигала качающихся на волнах кораблей и безвредно падала в воду, некоторые с глухим треском впивались в дерево палуб. Леу не успела даже удивиться, откуда они взялись, потому что на гребне скалы, которая нависала над пляжем, возникли новые солдаты с арбалетами.
— Стреляй!
Фаэйри ответили, и десятки стрел смели венардийцев со скалы; Леу, застыв на месте, наблюдала, как они взмахивают руками, выпускают свое оружие и опрокидываются назад, или кубарем летят вниз на прибрежный песок, переворачиваясь в воздухе.
Рядом кто-то коротко вскрикнул. Она резко обернулась — один из лучников крутанулся на месте и упал, а кровь из раны на шее заливала его доспех. Леу рванулась было к нему, чтобы помочь, но тот был мертв. Вскинув глаза, она увидела как венардийские стрелки на берегу, отвернувшись, перезаряжают свои арбалеты. С кораблей ответили; арбалетчиков спасли большие щиты на спинах, но дюжины две копейщиков рухнули на песок, а конь их предводителя встал на дыбы, сбросил своего седока, утыканного стрелами, и ускакал вдоль пляжа.
Кто-то звал Леу по имени, но она не могла отвести взгляд от происходящего на берегу. Венардийцы теснее сбили стену из щитов, а их арбалетчики попытались дать новый залп, но многих, стоило им обернуться, косили стрелы лучников с палуб. Леу поймала взгляд одного из них; венардиец упрямо сжал зубы, глядел холодно и сосредоточенно, выискивая цель, будто и не стоял под градом стрел. Он поднял было свое оружие, прицелился — то ли в саму Леу, то ли в одного из фаэйри рядом с ней…
Светлая луна! Не раздумывая — просто не было времени — она подхватила с палубы лук погибшего воина, застонав от натуги натянула тетиву и выстрелила. В голове успели промелькнуть множество мыслей — и о том, что лук, с которым она охотилась дома, не был и вполовину тугим, как этот, и о том, куда ей стрелять — убить, несмотря ни на что, Леу не смогла бы, а остановить арбалетчика было нужно, и быстрее-, она заметила, как стрела ударила венардийца по шлему, как тот вскинул руки к голове и опрокинулся назад, а потом ее схватили за плечи и потащили назад.
— Ты что творишь⁈ — раздался над ухом сердитый и испуганный голос Мартина. — Тебе жить надоело⁈ Лезешь прямо под арбалеты! Ты…
С ближайшего к берегу корабля в воду уже прыгали воины Полуночной земли. Уцелевшие стрелки венардийцев не успели перезарядить свое оружие и полегли в мгновение ока, а потом копья и мечи фаэйри обрушились на стену щитов. Та продержалась немногим дольше; солдаты в пурпурном не успевали отражать выпады и удары и падали на потемневший от крови песок, другие бросали оружие и бежали, спотыкаясь и падая, или опускались на колени и поднимали руки. Не успел Мартин дотащить упирающуюся Леу до ведущей в трюм лестницы, как бой на берегу был окончен.
Мид
Люди, те, что не успели убежать в луга, собрались у дома городского головы. Они были в ужасе, голосили, причитали и плакали, и Леу, которую попросили выйти к ним и успокоить, в первые несколько мгновений растерялась и даже испугалась немного — даже несмотря на то, что ее сопровождал Каэрден и несколько воинов фаэйри.
— Вас никто не обидит! — она старалась говорить погромче, но толпа взволновалась еще сильней. Леу попыталась снова — ее не слушали. Люди падали на колени, тянули к ней руки. Похоже, они даже не расслышали слов Леу, только увидели, что она говорит на понятном им языке. Горожане не унимались еще долго, пока наконец вперед не вышел пожилой человек в поношенной, но чистой одежде, низко поклонился и дрожащим голосом попросил разрешения обратиться к благородным господам эльфам.
— С вашего позволения, а Алпин, писарь при господине городском голове, — он прижимал шапку к груди и глядел себе под ноги, не осмеливаясь поднять взгляд. — Он сам, извольте видеть, сбежал, а люди вот хотят просить вас, господа… раз уж вы по-нашему говорите… и вот, значит, меня выбрали…
— Говори, — кивнула Леу. — Я слушаю.
Писарь сгорбился, будто ему на плечи давил тяжелый груз.
— Мы, значит, нижайше просим, миледи, — прошептал он. — Чтобы женщин и детей пощадили. Мужиков можете убивать, нам жизни не жалко, а только если бабам с детишками жизнь сохраните, мы до последнего вздоха небо за вас молить будем.
Леу недоуменно взглянула на него.
— Никто не собирается вас убивать. Ни мужчин, ни женщин с детьми. Что за глупость!
Люди вначале совсем затихли, так, что можно было слышать, как в одном из ближайших домов скрипит под порывами ветра настежь открытая дверь, затем стали перешептываться, а потом зашумели пуще прежнего, снова плакали и заламывали руки, но теперь уже от радости. Каэрден нахмурился и вопросительно взглянул на Леу, но прежде чем она успела объяснить ему, что происходит, писарь заговорил снова:
— Так ведь, миледи… — на этот раз он осмелился поднять глаза на стоящих на ступенях дома городского головы фаэйри, моргал и растерянно улыбался. — Говорят же, эльфы вместе с бунтовщиками с юга идут, не щадят никого,
