он.
– Не знаю. Я послала записку доктору Вудворту, но не уверена, что получу ответ.
Уинифред сложила руки на груди – просто для того, чтобы не поддаться старой привычке и не запустить ногти в мякоть ладони. Это означало бы, что она находится в совершенном отчаянии.
– Похоже, мы с Теодором совершили огромную ошибку. Не стоило ей оставаться в городе ни минутой дольше.
– Мы вытащили Акли, – возразил Келлингтон. – И отыскали кое-какие хвосты, ведущие к мистеру Холбруку.
– Какой в этом толк, если Лаура умрет?
– Какой толк в том, что мисс Лун проведет свои последние месяцы в муках от незнания того, что с вами? Нет, вы поступили верно. Доведите дело до конца и обеспечьте своей подруге покой.
– Как я могу это сделать, если Лауре требуется присмотр? Не можем же мы с Теодором таскать ее за собой на носилках по всему Лондону! – огрызнулась Уинифред.
Когда она слышала от других те же доводы, что втолковывала самой себе, они казались ей жалкими. Холбрук, несмотря на все маневры по запугиванию собственных прихлебателей, все еще сидел тише воды.
Стушевавшись, Келлингтон чуть отвернул голову. Его мутные глаза вдруг блеснули.
– Что такое? У тебя есть идея?
– Есть. Вы можете перевезти ее в мой особняк.
Он ответил на одном дыхании, без пауз, с небрежностью, но это-то и выдавало его волнение – обычно Келлингтон говорил в нерасторопной, ленивой манере.
Уинифред сузила глаза.
– Зачем?
– Моя горничная – отличная сиделка. Она могла бы присмотреть за мисс Лун, пока вы с Дарлингом заканчиваете свои дела в Лондоне.
– Зачем мне твоя самодовольная ханжа? У Теодора есть свои горничные – Габи и… другая, имени не помню.
– Разве они смогут отличить синяки от пролежней? – возразил Келлингтон, и на ее сердитое молчание добавил: – Конечно, откуда вам знать. Вы и имен их не помните.
– Хорошо, допустим. Тогда не проще ли привезти сюда вашу горничную? Здесь она сможет помочь и Малин.
Линия челюсти Келлингтона едва заметно дрогнула, но Уинифред и этого было достаточно, чтобы обо всем догадаться. Ну разумеется. У него все и всегда сводится к одному.
– Мисс Лун будет лучше у меня, – продолжал он настаивать, не подозревая, что своими жалкими оправданиями приводит Уинифред лишь в большую ярость. – Помимо помощи миссис Хаксли в любую секунду ей будут предоставлены услуги нашего семейного врача. И…
– Конечно же, вы рассчитываете, что Лаура переедет к вам не одна?
– Вы должны отправиться с ней, чтобы наблюдать за лечением.
– И, разумеется, меня должна сопровождать Эвелин в качестве компаньонки, так?
– Чего вы добиваетесь? – бросил Келлингтон, растеряв всю свою учтивость.
– А на что ты рассчитываешь? – парировала она. – Послушай, твое увлечение начинает выходить за рамки приличий. Перестань ее преследовать.
Келлингтон побледнел. Его взгляд из-под тяжелых век казался по-настоящему угрожающим. Но и в Уинифред сейчас кипел гнев. Сжав руки в кулаки, она шагнула вперед.
– Я ее не преследую, – медленно произнес он.
– Разве? – Окончательно распалившись, она схватила его за ворот и прошипела: – А как еще это назвать, если ты делаешь все, лишь бы держать ее поблизости? Поверь, это выглядит просто…
Она не успела выплюнуть слово «жалко». На лестнице послышался шорох платья, и в коридор, неся таз с водой, поднялась Эвелин. Она выглядела измученной, за какие-то несколько часов на ее лилейно-белой коже пролегли синие тени. Увидев Келлингтона и Уинифред, она замерла.
– Что вы д-делаете?
Спохватившись, Уинифред выпустила воротник юноши и шагнула назад.
– Ничего особенного. Ты идешь к Акли?
– Да, – ответила Эвелин после паузы.
Ее глаза с подозрением перебегали с Келлингтона на Уинифред.
– Малин попросила п-принести воды. Вы что, д-дрались?
– Нет, – быстро ответил юноша.
Уинифред одновременно с ним бросила:
– Не твое дело.
– Позвольте вам помочь, миссис Акли, – добавил Келлингтон, не сводя глаз с Уинифред.
Она нахмурилась, и он едва заметно кивнул, обещая продолжить разговор.
Приняв из рук Эвелин тяжелый таз, Келлингтон вместе с ней зашел в комнату к брату и сестре Акли, а затем проводил Эвелин к ней в комнату. Когда он вернулся, гнев Уинифред успел чуть поутихнуть.
– Ты не такой уж болван, каким прикидываешься, – заявила она, стоило ему приблизиться. – Ты прекрасно понимаешь, на что это похоже.
– Я делаю это вовсе не ради себя, – тихим яростным шепотом ответил Келлингтон. – Можете сколько угодно воображать, что знаете все чужие секреты, но человеческие сердца никогда не станут вам подвластны, мисс Бейл.
– Очень мило, – оскалилась Уинифред. – Выходит, ты хочешь затащить Эвелин к себе в особняк не потому, что Стеллан сейчас в одном доме с ней?
Келлингтон выдвинул вперед нижнюю челюсть. Не знай Уинифред его лучше, она бы подумала, что он в ярости. Но она уже давно догадалась, что так Келлингтон ведет себя, когда понимает, что его загнали в угол.
– Я делаю это не ради себя, – убито повторил он. – Послушайте, я буду говорить на языке, который вам понятен. Вот вам сделка: убедите миссис Акли переехать, чтобы ей не пришлось больше жить бок о бок с мужем. Я в свою очередь согласен на любое ваше условие.
– Какого черта я должна этим заниматься? Моя подруга умирает, Келлингтон. Знаю, что тебе безразлично все, кроме твоей чертовой безответной любви, но хоть это ты должен понять.
Он вздрогнул – сильно, по-настоящему, будто его огрели хлыстом меж лопаток.
Чуткий слух Уинифред уловил звук тихо закрывшейся двери, но, охваченная злостью, она даже не повернула головы. Если бы она не понимала, что ее злость вызвана страхом и болью, она давно уже выцарапала бы Келлингтону его томные глазки.
– Я понимаю. Я согласен на любые ваши условия.
– Хорошо. У меня их три. – Уинифред шагнула ближе, протягивая Келлингтону руку. – Первое: ты расскажешь, что за долг такой вынудил Эвелин спасти человека, испортившего ей жизнь.
– Откуда вы узнали? – устало спросил он.
– Второе: ты сделаешь все от тебя зависящее, чтобы Лауре стало лучше.
Проведя рукой по лицу, он уже протянул было ее для рукопожатия, когда Уинифред добавила:
– Третье: ты поклянешься, что тебе никто на свете не нужен, кроме Эвелин. Поклянись, что она единственное существо на свете, судьба которого тебе небезразлична.
Помедлив, Келлингтон, не глядя ей в лицо, медленно опустил руку.
– Я не могу в этом поклясться, мисс Бейл. На свете существуют и другие люди, которые… мне небезразличны. Есть еще люди, которых я ценю.
Торжествуя, Уинифред поймала огромную холодную ладонь Келлингтона и пожала ее, скрепляя сделку. Юноша без всякого выражения посмотрел сначала на их руки, а затем на нее.
– Что это значит?
– Это значит, что я
