будто намеревалось выломать ему ребра изнутри.
В коридоре послышался шорох платьев, тихие, но полные отчаяния восклицания, и в спальню протиснулись Эвелин и Лаура. Увидев Стеллана, Эвелин побелела, но не сдвинулась с места.
– Он ж-жив? – ровным голосом спросила она.
Одной рукой она стиснула собственную шею.
– Да, – ответила Уинифред и поднялась с кровати.
Чуть повернув голову, Стеллан, не открывая глаз, простонал:
– Воды…
Эвелин будто ничего не слышала. Она широко раскрытыми сухими глазами глядела на Стеллана. Келлингтон нехотя оторвался от стены.
– Я принесу, – вызвалась Лаура и, прежде чем кто-либо успел ей возразить, упорхнула.
– Ему нужна помощь доктора, – сказала Уинифред.
Келлингтон покачал головой.
– Нет. Ему нужен уход, только и всего. Это как похмелье… только намного хуже.
– Значит, ему нужна сиделка, – нетерпеливо подвела черту Уинифред.
Все уставились в пол. Каждый понимал, что по тем или иным причинам не может взять на себя эту роль.
– Не д-думаете ли вы, что я д-должна… – подрагивающим от негодования голосом начала Эвелин.
Но Келлингтон резко прервал ее:
– Нет. – Он почему-то взглянул на Уинифред и продолжил, будто обращаясь именно к ней: – Не думаю, что это хорошая идея.
– Это ужасная идея, – поддержала его Уинифред.
У юноши облегченно опустились плечи.
– Что за ужасная идея? – спросила Лаура, возвращаясь со стаканом воды.
Уинифред протянула к стакану руку, но его перехватил Теодор. Оттеснив девушку, он опустился на колени перед кроватью и, приподняв голову Стеллана, приложил стакан к его губам. Смотрел он при этом подчеркнуто мимо его лица.
– Про сиделку. Из Эвелин вышла бы никудышная сиделка.
– Я могу ею быть, – предложила Лаура.
Все четверо возразили в унисон:
– Нет!
Уинифред вздрогнула. Ее привела в ужас одна только мысль, что Лаура – маленькая, валящаяся с ног от душащей ее чахотки – станет обтирать тело Стеллана, кормить и поить его с ложечки и просиживать у его кровати дни и ночи напролет, пока он не поправится.
– Тогда, наверное, придется мне, – тихо сказал Теодор.
Келлингтон снова нахмурился.
– Послушай…
В горле Стеллана что-то булькнуло. Дарлинг едва успел отнять от его рта стакан и отскочить, и Стеллана стошнило на ковер чем-то жидким и желтым – похоже, желчью. Теодор позеленел и отвернулся.
– Нет, простите… – прошелестел он. – Наверное, я все-таки не смогу. Я… принесу ему компресс.
Теодор вышел так стремительно, что не было никаких сомнений: его вывернет в ближайший цветочный горшок.
– Напишите Малин, – наконец решила Уинифред. – Стеллан ведь ее брат – она должна ему помочь. Пусть под каким-нибудь предлогом улизнет из дома. Она называла себя отличной сиделкой, ведь так?
Бледная как смерть Эвелин бросилась прочь из спальни. Рот Келлингтона сжался в прямую линию.
– Почему мы не можем просто отправить его домой? – спросил он, и в этот раз в равнодушный тон просочилось раздражение. – Мы вытащили его, остальное – не наша забота.
Дарлинг вернулся в комнату, на вытянутой руке держа мокрый насквозь платок. Приблизившись к Стеллану, под синеватыми веками которого бешено ворочались глаза, он осторожно опустил компресс ему на лоб.
– Не думаю, что это хорошая идея, – пробормотал он и переглянулся с Уинифред.
Она раздвигала шторы, чтобы распахнуть оконные рамы. К счастью, окна лондонских спален почти всегда выходят на задний двор, и можно не опасаться грохота экипажей по мостовой и внимания зевак.
– Отец у Акли… буйный, – согласилась Уинифред. – Он вполне способен его прикончить, если ему что-нибудь придется не по нраву.
Поднеся к своему лицу руку, Келлингтон сжал ее в кулак. Жест был настолько непроизвольным, что, казалось, он сам его не осознал до конца.
– Я знаю. Я просто не понимаю, зачем понадобилось… зачем нужно заставлять ее…
Оборвав себя, Келлингтон опустил руку и стремительно вышел из комнаты.
– Он просто не хочет, чтобы Эвелин находилась рядом с ним, – тихо произнес Дарлинг.
Уинифред поджала губы.
– Даже если и так, это ее дело, и ничье больше.
– Мне кажется, он прекрасно это понимает. И от того, что он дает себе в этом отчет, ему еще тяжелее.
Теодор хотел прибавить что-то еще, но в комнату вернулась Эвелин.
– Я отправила ей з-записку с Томасом. Думаю, она п-приедет через час – конечно, если с-согласится.
Она бросила осторожный взгляд на Стеллана. Тот лежал на спине, раскинув в стороны руки и тяжело дыша. Пот катился с него градом, пальцы конвульсивно сжимались и разжимались. Со стороны казалось, будто что-то пожирает его изнутри, и видеть это было почти так же мучительно, как и чувствовать.
– Ему и сейчас нужна помощь, – вмешалась Лаура.
Как и Эвелин, она не могла оторвать от Стеллана широко раскрытых глаз, будто болезнь ее заворожила.
– Необходимо раздеть его, обтереть, напоить… Пожалуйста, позвольте мне помочь!
– Нет, – отрезала Уинифред.
В то же мгновение Теодор произнес:
– Ни в коем случае. – И извиняющимся тоном добавил: – Ты сама больна, Лаура.
Румянец на щеках Лауры вспыхнул с новой силой.
– Со мной все в порядке, – заверила она, сверкая глазами. – Никакой слабости или боли. Я чувствую себя отлично.
Лаура шагнула к кровати, но ноги ее подкосились – словно по ниткам, держащим марионетку, щелкнули ножницами. Потеряв сознание, она рухнула на ковер и оказалась почти в той же позе, что и распластавшийся на кровати Стеллан.
– Лаура!
Дарлинг бросился к ней и, приподняв ее голову, положил себе на колени. Руки его дрожали.
– Винни, она горит!
Уинифред коснулась лба Лауры. Может, у нее у самой похолодели руки, но кожа девочки показалась ей обжигающей. Она отдернула пальцы и бездумно повторила жест Эвелин – стиснула собственное горло.
Веки Лауры дрогнули, и она приоткрыла глаза. Увидев перед собой лицо Теодора, она с облегчением улыбнулась и только лишь моргнула, когда его слеза упала ей на щеку.
– Я чувствую себя прекрасно, – ободряюще заверила она. – Пожалуйста, не плачьте, мистер Дарлинг. Со мной ведь все хорошо, почему вы плачете?
Глава 13
Сиделки и языки пламени
Когда Лаура наконец задремала, убаюканная голосом Теодора, читавшего ей стихи, Уинифред потихоньку выскользнула из комнаты. В коридоре она обнаружила Келлингтона, он прислонился к стене, едва не касаясь головой выступающего рожка настенного бра. Услышав, как открывается дверь, юноша чуть приоткрыл глаза.
Она никогда не видела таких глаз, как у него – больших, отсутствующих, приглушенного зеленого оттенка, напоминающего мшистые лесные болота. Точно так же, как болота, глаза эти нередко заволакивало туманной дымкой.
Словно угадав ее мысли, Келлингтон медленно моргнул. Уинифред иногда казалось, что он делает это нарочно, чтобы хоть немного походить на живого человека.
– Мисс Лун в порядке? – спросил
