— Я и сейчас уверена, тамана, что энергоприемник строить надо. Только в другом месте.
— Не знаю, не знаю… Солнечные коллекторы у нас работают прекрасно. Приливная электростанция на Телеки Лаге тоже дает свои киловатты. И немаленькие киловатты, тама. Даже добрые старые тепловые станции, что работают на отходах кокосового сырья, еще не отжили свой век. И долго еще не отживут, поверь. Так что все эти низвергающиеся с небес гигаватты не кажутся мне первой необходимостью.
— Сегодня вы правы, спору нет. А завтра? Мы должны думать о завтрашнем и даже о послезавтрашнем дне!
— Об этом ты станешь думать, когда сядешь на мое место, а это будет уже скоро, очень скоро.
— А пока?
— А пока строй свой энергоприемник. — От Ислеловой логики Папалеаиаину оторопь брала. — Может, когда-нибудь он и впрямь окажется нужен позарез. Только трижды подумай, прежде чем выбирать для него место. Помни, тама, у нас маленькая земля. Очень маленькая. И мы должны дорожить каждой ее пядью, использовать ее только разумно, только правильно, только бережно, только доходно. И главное — только любя.
— Все это так, тамана, но что же делать сейчас?
— Ты спрашиваешь меня?
— Нет, я прошу вас. Именно потому, что нужно спасти эту самую пядь земли — такую, какой нет, может быть, нигде больше. Во всем мире нет.
— Что ж, тебе надо поговорить с Фараджем. Это может решить только он.
— Я думала поговорить с ним вместе с вами, тамана.
— Уволь, тама, уволь. Чтобы ты с твоим напором, с твоим умом, с твоим обаянием да не сумела убедить президента нашей маленькой республики?..
Покидая министерство, Папалеаиаина уже не была так уверена в своей победе. Хотя… Не будь Фалемахафу в глубине души согласен с ней, он вел бы себя иначе. Что-что, а «нет» говорить он умел во все времена. Значит… Либо он в самом деле настолько уверен в ее правоте, что считает излишним вмешиваться, либо затевает какую-то свою игру. Но не враждебную — это Папалеаиаина ощутила бы. «А раз так, пусть затевает. В конечном счете сегодня мы с ним все равно союзники, как бы несхоже ни думали о завтрашнем дне. Да так ли уж по-разному думаем мы о нем?» — спросила себ Папалеаиаина и не смогла найти однозначного ответа. В последнее время это стало происходить с ней подозрительно часто.
Туангане Тераи все-таки постарался на славу. В этом Папалеаиаина убедилась, когда, оставив на стоянке возле Часов свой маленький, яркий «рено-электро», она пешком подошла к малому входу в президентский дворец. Национальные гвардейцы в полной парадной форме, с четырехцветной кокардой на ослепительно белых шлемах и воронеными пистолет-пулеметами Скиннера на груди, замершие по сторонам витых чугунных ворот, бросили на нее лишь мимолетный взгляд и тут же развели преграждавшие путь ритуальные копья. Значит, о ее приходе предупреждены. Впрочем, Папалеаиаина не сомневалась в этом. Как бы ни брюзжал Тераи, но если она попросит, а еще лучше прикажет, как сегодня, — он сделает. В лепешку разобьется, но сделает, даже если ему это не по душе. Такие уж отношения установились между ними еще с детства…
Как это нередко случается, продолжение оказалось куда хуже начала, и разговор с Фараджем Таароа очень скоро зазвучал совсем не в той тональности, какой хотела бы Папалеаиаина. Может, беда была в том, что здесь, на обширной террасе президентского дворца, где сидели они в легких плетеных креслах псевдоколониального стиля, в покойной, прохладной, тени натянутого над их головами тента, рассказ Папалеаиаины о Нептуновой Арфе, о ночных подводных концертах, словом, обо всем том, что для нее самой было прожитым и прочувствованным, невосполнимо терял изрядную долю достоверности и убедительности.
— Боюсь, госпожа Фолиаки, — сказал президент, когда Папалеаиаина смолкла, — что одобрить вашего поведения я при всем желании не могу. Судите сами: на одной чаше весов гипотетическая пока ценность явления, открытого нашим русским другом, а на другой — участие республики в крупном интернациональном проекте, первый выход Караури на международную арену, и выход серьезный, пусть даже ограниченный рамками нашего региона Океании. Ценности, согласитесь, несоизмеримые.
«Боже, — подумала Папалеаиаина, — неужели мне не удастся пробить эту холодную, упруго-твердую, словно литая резина, стену, которую воздвигает сейчас между нами Фарадж Таароа? Ведь я была так уверена, я убедила Аракелова, Янга, Блюминга… И что же? Аракелов сидит сейчас в пещерах под островом, прикрывая наш вояж в Папаленим, потому что, пока он там, в лабиринте подземных ходов, Ганшин не рискнет, ни за что не рискнет начать испытания, ибо вызванные взрывами просадки могут убить человека. А это совсем другое, нежели хладнокровное уничтожение Арфы. На это он пойти не сможет. Пусть даже вероятность столь сильных просадок ничтожно мала — все равно не сможет. По крайней мере, Аракелов был в этом уверен (или делал вид, что уверен, успокаивая ее?). Как он тогда сказал, Аракелов? „Я знаю таких людей, Аина. Поверьте, знаю. Они решительны на словах. Но слова это одно, а поступки — совсем иное. Не станет Ганшин взрывать, зная, что там, внизу…“ Мне бы его уверенность, — подумала Папалеаиаина, у которой при мысли об Аракелове нет-нет да екало сердце, — А может, именно уверенности мне сейчас и недостает? Что ж, придется говорить иначе».
— К тому же, — продолжал Фарадж Таароа, — я не могу не согласиться с вашим непосредственным руководителем…
— С кем? — переспросила Папалеаиаина.
— Я имею в виду господина Ганшина.
— Он руководитель работ на Фрайди-Айленде, но не мой руководитель, господин президент.
— Поскольку вы принимаете участие в этих работах, он являетс одновременно и вашим руководителем.
— Ваше правительство, господин президент, дало мне полномочи официального и полномочного инженера-инспектора при производстве работ, а инспектор не может находиться в подчинении у их производителя.
— Неужели вас так задевают вопросы субординации, госпожа Фолиаки?
— Нет. Я просто ставлю все на свои места.
— Хорошо, пусть вы правы, — сдался президент, и Папалеаиаина отметила про себя эту маленькую свою победу. Она сама не знала, зачем нужно было препираться по столь пустячному поводу, но инстинкт подсказывал ей поступать именно так. — Пусть вы правы. Но это не отменяет правоты господина Ганшина в ином. В главном. В том, что Нептунова Арфа, как вы ее называете, является источником повышенной опасности для экипажей судов, совершающих рейсы как непосредственно в водах архипелага, так и за его пределами.
— В очень узких и четко очерченных границах, а кроме того, лишь в строго определенное время. Достаточно нанести этот район на карты, выставить буи, составить таблицы зависимости Арфы от высоты приливов — и безопасность мореплавания гарантирована.
— Мы просили советских друзей найти причину чрезвычайных происшествий на судах, плавающих в этих водах, вовсе не для того, чтобы потом эту причину лелеять.
