спросив разрешения, села с усталым вздохом. Она сняла берет и каштановые, с золотым отливом волосы рассыпались по плечам, и девушка, стянув их в тугой узел на затылке, заколола его шпилькой. Арбенов невольно залюбовался грациозностью, с которой она проделала такую обычную для всех женщин процедуру, и подумал, что их, женщин, вряд ли создали из адамова ребра, иначе они были бы похожи на нас, мужчин. Они другие и в чем тайна их создания, так и останется вечной загадкой для мужчин.
Девушка улыбнулась ему и кивнула, как старому знакомому. Раскрыла дорожную сумку. Достала тряпичный сверток и аккуратно развернула его на коленях. Там оказался ломоть черного хлеба, и она стала отщипывать от него небольшие кусочки и жевала медленно, с удовольствием, и время от времени отправляла в рот крошки, упавшие в подставленную ладонь. Она смотрела в небо с легкой полуулыбкой и иногда чуть-чуть кивала головой, как будто разговаривала с кем-то. Незнакомка, почувствовав взгляд, повернула вдруг голову, и протянула Камалу руку с оставшимся хлебом:
– Хотите? – девушка смотрела внимательно. Левая бровь у нее была чуть изогнута, а правая изломана, и от этого взгляд ее казался удивленным.
– Нет, что вы! – он смутился. Он забыл о том, что хотел поговорить с ней о происшествии с Санькой. – Я не голоден!
– Вы так внимательно смотрели, как я кушаю, и я подумала, что вы тоже голодны.
Она улыбалась и в ее карих с зеленоватым отливом глазах отражались неспешно плывущие по вечернему небу облака. Что с тобой, старшина, что за детские игры, мы уже это проходили.
– Нет, я смотрел… просто, вы так смотрели в небо, как будто кто-то должен был вам ответить, помахать оттуда рукой.
Девушка засмеялась легким, заразительным смехом и Камал невольно улыбнулся, нарушая внутренний запрет, а она, стала говорить весело и доверчиво, как давнему знакомому:
– Я люблю смотреть в вечернее небо. Понимаете? Днем небо другое, оно как освещенный купол, а вечером когда солнце уходит, в нем появляется глубина, такая бесконечная. Ведь, правда? – она заглядывала в его глаза, ища подтверждения своим словам. – Такая добрая, радостная глубина. А ночью я не люблю смотреть в небо. Некоторые обожают смотреть на звезды или на луну. Ночью в небе глубина какая-то тревожная, пугающая. И еще она давит, пригибает к земле. Ведь, правда? Что вы смеетесь! – она немного смутилась и замолчала. Завернула аккуратно тряпицу с остатком хлеба и, подержав на ладони, словно взвешивая, убрала в сумку и вдруг спросила с улыбкой:
– Офицер, простите! У вас, случайно, не найдется маленького глоточка воды?
– Конечно! Найдется большой глоток! – сказал Камал и, отстегнув от пояса солдатскую фляжку, протянул ей. Она запрокидывала голову и прикрывала глаза, поднося фляжку ко рту, пила с наслаждением маленькими глотками, как какой-то божественный напиток и снова засмеялась со словами:
– Вы опять так внимательно смотрите, как будто никогда не видели, как женщина пьет воду!
– Не видел никогда! Правда! Не обращал внимания, – признался Камал и отвел взгляд. Черт, пялюсь, как ребенок на новый велосипед. Никогда не думал, что есть хлеб и пить воду можно так красиво, как танцевать. А в глазах ни усталости, ни тревоги, хотя видно, что не первый день в пути. Куда она едет в такое-то время и как далека ее дорога? Словно угадав его мысли, девушка закрыла фляжку и, протягивая Арбенову, сказала с некоторой печалью:
– Спасибо! Поезда, наверное, долго не будет. Вся дорога забита военными эшелонами, – она протянула ему фляжку.
– Нет, оставьте себе, вам в дороге пригодится. А далеко путь держите?
– Ой, далеко! В Румынию, домой! Спасибо за фляжку, у меня была с собой бутылка, знаете, такая плоская, стеклянная, очень удобная. Но я ее потеряла где-то или стащили. – Она надела шляпку и встав, протянула руку с улыбкой, – Ну, мне надо идти, искать место для ночлега, и вы, наверное, тоже торопитесь. Да, офицер, – девушка приблизила лицо и спросила, – этот ваш мальчик, его не накажут? Он ни в чем не виноват. Он хотел мне помочь.
– Мальчик, – не понял Арбенов, – какой мальчик?
– Ну, ваш солдат, которого арестовали и потом вы его поругали. Я слышала, как вы его ругали.
Детка, подумал старшина, если бы ты знала, через что пришел этот мальчик за четыре года войны, и если бы не соломенные волосы, ты бы увидела, что виски у него совершенно седые. Да, всем пришлось не сладко, и кто знает, что пришлось пережить этой наивной девочке. Слишком много печали в ее наивных глазах
– Нет, – успокоил ее Арбенов, – дело уладилось.
– Его не накажут? Правда, не накажут? Вот и хорошо! Я бы не хотела, чтобы у него были неприятности из-за меня. – Он видел, как изогнулась ее правая бровь, когда она начала говорить, и как разгладилась потом. – Ну, мне пора. До свиданья?
– До свиданья! – Камал невольно задержал ее руку в своей, словно не хотел отпускать. Смотрел вслед и ждал, когда она обернется, но девушка не обернулась, и вскоре исчезла в дверях вокзала. Дурак, даже не спросил имени. Хотя зачем тебе это, все равно ты ее не увидишь больше никогда, как ту девочку на корабле с румынским флагом. Может быть, когда-нибудь ты вспомнишь эту мимолетную встречу и легкий разговор, и ее улыбку, а, может быть, все это пропадет в глубинах памяти бесследно. Черт, а ведь мы говорили по-русски. У нее легкий, едва уловимый акцент, так говорят у нас в Молдавии.
Арбенов сошел с перрона и пролез под вагоном товарняка. В проходе между путей сновали гражданские с баулами, искали возможности как-то уехать и солдаты что-то весело кричали, если видели среди них девушек. Выйдя к своему эшелону, старшина сразу разглядел в его конце толпу и, подойдя ближе, увидел, что к последней теплушке их состава прицепили пассажирский вагон, у которого собрались гражданские. Веселый, молодцеватый лейтенант, стоявший в дверях вагона, кричал собравшимся, что пропускать будут только по литерным документам, но никто из толпы не расходился, боясь упустить редкий шанс.
Старшина вдруг спохватился и бросился назад. Поднырнул под вагон, потом под следующий состав и, выскочив на перрон, направился быстрым шагом к вокзалу. Бросил на ходу взгляд на скамью под деревом и увидел сидящую там девушка. Видимо, ей не нашлось места в зале ожидания. Она сидела, облокотившись на сумку, и встала на встречу с радостной и удивленной улыбкой. Он подошел к скамье, взял сумку и сказал ей:
– Быстрее за мной. Приготовьте документы!
– Что случилось? – она протянула руку к своей сумке.
– Потом, надо
