А ты тут кто вообще, - начал было он, но я не спустила.
- А я владею этой землёй и этим домом по слову его величества Людовика Франкийского. Кто недоволен – вопросы к генералу Монтадору и его бравым солдатам.
И оглядела толпящихся. Не особо и много – так, десяток, или чуть поболее, и в основном тётки, мужиков трое, что ли, если не считать Севостьяна с Дормидонтом и Вольдемаровых сыновей, эти-то все при деле. Это понятно, все нормальные по хорошей погоде рыбу ловят, вечером только вернутся. А кто дома сидит – те или больные, или ещё какие неудачливые. Или, может, перебрали с вечера, а утром не встали? Ну-ну.
Помянутый Васька возвышался над остальными едва ли не на голову. Я глянула на него злобно – мол, не смей больше мусорить. Он двинулся было вперёд, но увидел что-то за моим плечом, и остановился. Я глянула – о, генерал из дома вышел, с мальчиком. Следом за ним выбрался, держась за стену, отец Вольдемар, опираясь на Дуню – несколько помятый, но тоже несомненно живой.
- Живы, отче? – усмехнулся генерал.
- С господней помощью, - кивнул тот. - Что ж вас принесло-то всех сюда, дети мои, - произнёс священник, оглядев всех и почёсывая затылок, которым приложился о каменный пол.
- Так любопытство, отче, первейшее дело, - усмехнулась Ульяна, не забыв, впрочем, поклониться.
- Любопытно им, значит, - вздохнул священник.
- Начинайте, святой отец, - поклонился ему генерал. – Ваш человек, вам и разговаривать.
- Непременно, - согласился тот. – Здрав будь, Валерьян, скажи-ка мне, отчего дочь твоя Настасья сегодня поутру по соседям ходила да поесть просила? Ты снова взялся за старое? Пьёшь и не работаешь? А кто поит?
- Бес попутал, - пробурчал Валерьян, не глядя на отца Вольдемара.
- Про беса чуть опосля поговорим, а пока скажи-ка мне, лодка твоя где?
- Так потопла, - пожал тот плечами.
- И когда же она потопла?
- Да летом ещё, на Ильин день.
- На чём же ты потом в море ходил?
- Да мне Камень свою запаску давал.
- Это Ваську так зовут, Камнем, потому что здоров, пёс шелудивый, и не побить его, больно крепок, - прошептала мне Ульяна.
- И как случилось, что лодка потопла?
- Так пришлые взяли, и не вернулись. Потопли.
- Что за пришлые? – спросил отец Вольдемар особенно въедливо. – Те что ли, которых Демьян Васильич привёз? Отец с сыном?
- Те.
- И зачем им была нужна твоя лодка?
- А бес их знает. Не сказали. Знал бы, как выйдет – не дал бы, - и он продолжал изучать свои драные лапти.
- А ну смотри в глаза, - отец Вольдемар повысил голос совсем немного, но я прямо вздрогнула. – И не смей мне врать! Тебя когда сюда жить пустили, что сказали? Слушаться. И ты что сказал? Что выхода у тебя нет, и ты согласен. Так вот и слушайся. Отвечай немедленно, говори, как есть!
- Золото они обещали, - проговорил Валерьян, ни на кого не глядя. – И ни лодки, ни золота.
- И что же, ты поверил, что золото тебе привезут? – спросил священник почти что ласково.
- Так поклялись же, - пожал тот плечами.
- И смерть освободила их от клятвы?
- Да вроде, - кивнул он.
- Ты не уверен, потому в подвал их и положил?
- Чего? – не понял Валерьян.
- Чего слышишь. А Емелю за что порешил?
- Кого… чего… - тот наконец-то поднял голову, встретился взглядом с отцом Вольдемаром.
Зажмурился, и вдруг как дёрнется, державший его Дормидонт от неожиданности разжал руки, и Валерьян бросился на землю и попытался укатиться в сторону горелой дыры в заборе – где никого не стояло, никто не хотел перепачкаться.
- Стой, нежить, - Северин ударил серым щупальцем из-за спины отца Вольдемара, захватил за шею, подтащил…
Тот только тоненько верещал.
- Он сможет говорить? – спросил священник.
- Должен, - кивнул молодой человек. – Или я спрошу, если позволите, - ещё и кланяется.
- Спрашивай, бог в помощь.
Северин глянул на лежащего – ещё один мастер взглядов, только юный очень.
- Скольких ты убил?
Тот подёргался, но невидимые обычным людям путы держали крепко. И тогда он заговорил, тихо и монотонно, но установилась такая тишина, что казалось – слышен даже плеск волн далеко внизу.
- Одного, потом ещё бабу. И детей её, двое их было. Потом троих, и пошёл за них на каторгу. Они мне не заплатили. А обещались. Потом охранника убил и бежал. Потом здесь пришлого. Думали, он перепил и за борт свалился. Потом Акулину, она мне не далась и обещала отцу пожаловаться. Потом Емельку, он приехал из Лиственичного и рассказал, что я в розыске, что дотуда уже добежали в поисках-то. И обещал сказать отцу Вольдемару, мол, чтоб тот знал. Я и сделал, чтоб он замолчал. А потом ещё двое, они обещались привезти золото. С золотом я мог бы уехать, вернуться в Камышанку, откупиться от судей. Меня бы оправдали. Но они не привезли золота, у них не вышло ничего, только лодку потопили почём зря, добрые люди их подобрали. Тогда я заманил их в дом Лиса и оставил здесь. Надо было сбросить в море, но они могли убивать для меня. Если выпустить из подвала. Я думал выпустить зимой, когда голодно станет. Сейчас они не могли, говорили – их держит. И ещё кошки, бесовские отродья, караулили. Драли в кровь их и меня.
- Спроси, это он меня столкнул с мостков? – догадалась сказать я.
- Ты хотел убить маркизу дю Трамбле?
- Вот эту? – он чутка пошевелил головой в мою сторону. - Да. Чтобы она не занимала этот дом. Мало ли, он бы мне ещё занадобился.
- И дом ты поджёг? – я сама уже была готова вцепиться в него.
- Спокойнее, маркиза, - уверенный голос генерала за моей спиной.
- Ты поджёг этот дом? – спросил Северин.
- Да. Чтобы не нашли. Никого не нашли.
- Отец Вольдемар, вы услышали достаточно? – поинтересовался генерал.
- Вполне, - они обменялись понимающими взглядами.
- Северин, - начал было генерал.
Мальчик кивнул, ещё
