подтащил к себе извивающееся тело, но каким-то образом тот вывернулся, покатился по земле, ловко увернулся от пущенной в него генералом огненной стрелы и с громким хлопком исчез прямо на ровном месте.
Северин тоже исчез на ровном месте, но вскорости проявился обратно.
- Не успел, - вздохнул он и жалобно посмотрел на генерала.
- Не печалься, мы тут его, я надеюсь, напугали, так просто не вернётся. А придём домой – спросим у Асканио, он понимает в том, что называют тёмными тварями. И как нам найти эту конкретную.
Оглянулся, нет ли рядом стенки, но – не было. До меня дошло, и я кивнула Дормидонту:
- Быстро тащи лавку. А лучше две.
Дормидонт с солдатами притащили три лавки, и мы все на них прямо попадали. Из подвала показался почёсывающий затылок полковник Трюшон.
- Слушайте, они меня отлично приложили, что и говорить. Северин, куда ты их дел?
- А в тени утащил и там оставил, оттуда они уже не выберутся теперь, - отмахнулся мальчик. – Будет нужно – достану.
Он стоял грустный – упустил врага. Но я его прямо зауважала – такой маленький, а столько всего знает и умеет. Нельзя ли одолжить его у генерала? А то как-то боязно теперь ночевать в этом вот доме.
- Обсудим, - выдохнул отец Вольдемар, и тоже уселся на лавку. – Кто бы мог подумать?
- Такое нельзя придумать, оно может только возникнуть само, если я что-то понимаю, - слабо улыбнулся генерал.
Зрители поняли, что спектакль окончен, и разбрелись по домам.
- Есть и пить, ясно? – строго сказала Ульяна. – Там большой котёл ухи, всем хватит. И тем, кто забор разбирал, и тем, кто упокойничков прогонял.
- Раз вы так говорите, милая дама, так и поступим, - поклонился ей генерал.
20. Живём дальше
20. Живём дальше
В помощь Ульяне и Меланье осталась Пелагея, и они живо организовали обед – на улице для работников, в большом зале дома для нас.
- Пойдёмте в дом, там снова так хорошо, что просто загляденье, - смеялась Ульяна.
Я не слишком поверила, что можно быстро сделать хорошо в прокопчённом зале, побежала смотреть, неприлично задрав юбки, но – оказалось, что и вправду там чисто. Пол и стены, потолок и печь, двери и стёкла в окнах – всему вернули правильное, хорошее, чистое состояние, как было до пожара. Не иначе – магией чистили.
- Глянь, Женевьева, принимаешь работу? – усмехнулась та же Ульяна.
- Спасибо, девочки, - прошептала растроганная я. – Я там, понимаете ли, настраиваюсь на то, что снова всё мыть, а они тут уже всё сделали.
- Тебе до того ли сейчас, - отмахнулась Пелагея. – Небось страху-то в подвале натерпелась. Мужики и то выходили белые-белые, даже генерал и полковник, а ты-то не генерал вовсе.
- Ой, нет, не генерал, - вздохнула я, садясь на край лавки.
Вообще надо бы мыть руки, и что там ещё хорошо бы сделать после такой вот встречи – но почему-то совсем не было сил. Рывок в дом отнял последние.
- Смотрите, госпожа, даже скатерть на стол принесли, Пелагея принесла, - показала мне Марьюшка.
И впрямь, хорошая льняная скатерть, одинаковые глиняные миски и чашки, деревянные ложки. Я погладила скатерть кончиком пальца, скатерть никуда не исчезла. Хорошо.
- Женевьева, иди-ка руки мыть, - позвала Дуня со двора.
Пришлось отрывать зад от лавки и идти – потому что надо.
- Помыться бы да переодеться, - бурчал полковник Трюшон.
Он стащил с себя кожаный колет, и рубаху тоже, и велел окатить его водой из бочки. Я понадеялась, что Дуня нагрела ту воду, потому что солнце хоть ещё и не ушло за горку, но уже не лето, совсем не лето.
- Ничего, наверху переоденешься, - усмехался сидевший тут же на лавке генерал. – Северин, и ты тоже. О, госпожа маркиза. А у вас неплохо получилось, с кипятком-то. Отлично придумали.
- Да не думала я ничего, что вышло, то вышло, и всё, - я подставила руки, Марьюшка щедро полила мне на них.
Мыло, к счастью, было, даже пахло неплохо, травой какой-то.
Я про себя согласилась с полковником – помыться бы. Попросить Пелагею затопить вечером баню. Или – у меня же своя баня есть? Её попробовать? Но там бы тоже помыть сначала. Значит – просить Пелагею. Парни её вечером вернутся – точно мыться захотят, так что, наверное, не проблема.
Привыкай, Женя, привыкай. Мыть руки и посуду – греть воду. Мыться – топить баню. И теперь так всегда.
- Какой у вас был до сегодняшнего дня опыт с нежитью, маркиза? – продолжал расспросы генерал.
- Да никакого. Можете не верить, но – так.
- Отчего бы не поверить? Я думаю, в королевском дворце нежити делать нечего. Там люди справятся со всем, с чем нужно, без посторонней помощи.
Я не очень поняла его сарказм – а несомненно, сарказм там был. Люди-то всякие бывают, он верно сказал. В любом случае сбежавший Валерьян – человек, или когда-то был им. И столько душ загубил.
- Мне проще с людьми, генерал, поверьте, - раньше было, во всяком случае.
- Верю, - согласился он. – Нежить не поддаётся ни очарованию, ни доводам разума.
Обшарил меня взглядом своих серых глаз – прямо вот от макушки и до башмаков.
- Со мной что-то не так?
- Вот я и хочу убедиться, что всё так, – просто сказал он. – Что вы чувствуете?
- Слабость. Ноги плохо держат.
- Так и должно быть, - согласился он. – Поесть, помыться, выпить, в конце концов. Выспаться.
О, выпить. Точно, после такого надо выпить.
- Марьюшка, сходи в Дормидонтову берлогу, нацеди нам всем, что ли, - сказала я.
Марья не стала спорить и пошла, а генерал уточнил:
- Это вы о чём, маркиза?
- Это про выпить. Я прямо ощущаю необходимость. Рисовой водки нет, за ней нужно к сынкам Пелагеи. И то не факт, что дадут. А вот местный продукт – в количестве и в ассортименте. А раз они тут у меня под крышей гнездо свили – то пусть делятся. Они, к слову, не возражают.
Подошёл отец Вольдемар, Дуня и ему полила
