однако, гостиную проигнорировал со словами:
— Мне на вашей кухне больше нравится. Даже когда я сыт.
И уселся на давно облюбованное место в торце стола.
Казик пристроился рядом, вопросительно уставившись на Орехова. «Светская беседа» закончилась, пора было переходить к деловому разговору.
— У вас явно хорошие вести, дорогой Борис Борисович, — повторил Казик с лучезарной улыбкой. — Я прямо-таки носом чую.
И постучал указательным пальцем по кончику своего могучего шнобеля.
— Ну… ваш нос, дорогой Аркадий Михайлович, просто национальное достояние, я бы даже сказал, интернациональное, — в тон ему проговорил Орехов и уже серьезно продолжил: — Есть новости, причем весьма любопытные. Уж мой Славка постарался! — Майор горделиво повел усами, словно приходился старшему лейтенанту Лебедкину отцом родным, что в некотором смысле было истиной правдой. — Вот слушайте, а потом я вам скажу, зачем вы мне понадобились.
— Я весь внимание, — поудобнее умастился на стуле Казик.
— Про общение с женой нашего бывшего замначальника ГИБДД я вам рассказывал…
— Да-да, — покивал Аркадий Михайлович. — И про то, что вы Славу намереваетесь в это славное ведомство отправить, говорили тоже. Догадываюсь, сходил он туда не без пользы.
— Правильно догадываетесь. Так вот, не стану утверждать, что его расспросам сильно обрадовались, но ребята сами волну вокруг учительницы подняли, памятью о боевом товарище трясли, так что пришлось им Лебедкину отрабатывать. У меня эта ночь, с 24-го на 25-е июня, о которой жена Пирогова говорила, занозой застряла. Чего вдруг Галина Антоновна к своему братцу кинулась? Уж явно, не трубу у нее в квартире прорвало.
— Это очевидно, — заметил Казик. — Хотя могло и трубу… А у нас пока аварийную бригаду вызовешь, да еще дождешься…
— В общем, — прервал пустые разглагольствования Орехов, — я сообразил: что-то случилось по ведомству Николая Антоновича. Причем что-то такое, отчего учительша сильно всполошилась. Вот я и велел Лебедкину первым делом проверить сводку за ту ночь.
— И Слава нашел нечто любопытное?
— Да ничего он особенного не нашел! Той ночью вообще ничего особенного не было, если не учитывать усиленные наряды ДПС. Но и с этим ничего особенного. Жена Пирогова, Татьяна Петровна, говорила ведь, что ее сын тогда выпускной вечер гулял. Значит, во многих школах выпускные вечера гуляли. Вот и наряды наши правоохранительные усилили, в том числе дорожно-патрульной службы. Но у Славки тоже нюх имеется, не только у вас. Вот он из всех происшествий и зацепился за одно. Около ресторана «Сиреневый туман», который находится на первом этаже жилого дома, угнали «ниссан». Как позже выяснилось, машина принадлежала жильцу этого дома. Причем редкому олуху! Он не только машину на сигнализацию не поставил — он ее вообще закрыть забыл! И совершенно запамятовал, что в бардачке у него запасной ключ валяется. Прямо как приготовил свою тачку — бери, кто хочет. Но это не суть важно. А важно, что буквально через два квартала на «ниссане» мужика сбили. Не сильно, не до увечий и уж, слава богу, не до смерти — переломом ноги отделался. Опять же мужик такой пьяный был, что вообще ничего не соображал. Так вот угонщик или угонщики машину прямо на месте происшествия и бросили. Патруль подъехал, мужик пьяный с поломанной ногой лежит, а машина рядышком пустая стоит. Естественно, мужика в больницу, машину — владельцу, а угонщиков никто толком и не искал. А где их искать-то? Тем паче, что никто никакие жалобы писать не стал и претензий не имел.
— А почему Лебедкина это происшествие заинтересовало? — заинтересовался, в свою очередь, Казик.
— Да потому, что никаких других особых происшествий в ту ночь в городе не было. Это, можно сказать, самое серьезное!
— На редкость спокойная обстановка сложилась?
— На редкость… — вздохнул майор. — Ну да ладно… Так вот Славка-то и подумал: если Пирогова засуетилась по поводу этого происшествия, то вряд ли пьяный мужик ее озаботил. А уж владелец машины и тем более, тот вообще спал себе мирным сном и обо всем узнал, когда его утром дэпээсники нашли. И даже обрадовался: дескать, он никак не мог сообразить, куда запасной ключ засунул, и вот, пожалуйста, нашелся чуть ли не под носом. Но тогда что получается?
— Галина Антоновна волновалась по поводу тех, кто машину угнал, — легко догадался Казик.
— Вот именно! Но только в сводке-то значится, что угонщики неизвестны!
— А сводку как-то подправить… — осторожно предположил Аркадий Михайлович, — замначальника ГИБДД ведь мог?
— Он вообще-то мужиком был очень принципиальным, — признал Орехов. — Но, как сказала его жена, сестрица за горло взяла, да так, что он на работу, не дожидаясь утра, помчался, а после с сестрицей месяца два не разговаривал. Так что, получается, мог.
— Значит, угонщики были какими-то очень важными для Галины Антоновны людьми.
— Только где их искать? — с неожиданным ехидством поинтересовался Орехов. — Нет их нигде!
— Н-да-а… — уныло протянул Казик и вдруг оживился: — Есть один вариант, дорогой Борис Борисович! Машина стояла около ресторана «Сиреневый туман». В этом ресторане могли проводить выпускной вечер. И кто-нибудь из выпускников, с веселья и удали, мог угнать первую подвернувшуюся под руку машину, которую к тому же владелец забыл запереть. Если этот ресторан еще существует, надо обязательно постараться выяснить, не сохранились ли данные, кто в ту ночь там гулял. В приличных ресторанах довольно часто хранят базы данных корпоративных клиентов. Так сказать, для продолжения отношений. Уж вы мне поверьте, дорогой Борис Борисович!
— Охотно верю, дорогой Аркадий Михайлович! — еще более ехидно откликнулся Орехов. — И к тому же давно не сомневаюсь, что у вас не только желудок исправно работает, но и голова. Но и Лебедкин у нас мозгами шустро шевелить умеет. Он вот точно это же сообразил. И в туман этот сиреневый наведался. А там действительно базу данных держат. И в две минуты ему выдали, кто в ту ночь гульбище устраивал. Ну, Казик, как вы думаете — кто?
— Выпускники Двадцатой гимназии.
— Точно! Они самые!
— Об этом тоже можно догадаться. Ради кого Пирогова стала бы так стараться? Ее круг общения был узким: родня и школа. И, по большому счету, все.
— Вот только что могло скалу эту непробиваемую с места сдвинуть, да так, чтобы даже с братцем разругаться?
— Не что, а кто, — поправил Казик. — И тут вариантов, на мой взгляд, только два. Либо это директор гимназии, либо кто-то из родителей, кому Галина Антоновна отказать не могла. Но таких, я думаю, очень мало. И я вам, дорогой Борис Борисович, явно понадобился для душевного разговора с Сергеем Игнатьевичем Борзенковым, который вполне может знать этих избранных. Я угадал?
— Угадали, — ухмыльнулся Орехов. — Но лишь частично. Потому что задачу я вам значительно облегчу.
