Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
— Всех убью.
— Угу… Мне пора.
— Куда?
— Вон возвращается твой сын.
— Какой?
— Телемах, которого ты оставил на Итаке царевичем.
— Откуда возвращается, он же маленький?
— Маленьким он был двадцать лет назад.
— Ой, е-е…
— Попей водички и постарайся пока не показываться на глаза, я приведу его к Евмею. Евмея-то помнишь?
— Евмея… помню… А я Одиссей?
— Допился, — вздохнула богиня и исчезла.
Одиссей оглянулся. К берегу действительно подходил небольшой корабль. Незнакомый… Пришлось прятаться.
К домику Евмея он добрался быстро, все же не забыл, хотя несколько раз останавливался, замечая новые рощицы, а однажды даже две оливковые.
Пока он отсутствовал, Итаку подменили. Ну, если не всю, то половину точно. Евмей был на месте, и его свиньи тоже, но остальное…
— Откуда столько оливковых рощ?
— А тебе-то что?
Евмей смотрел на невесть откуда взявшегося бородатого мужика настороженно. И вдруг понял! Перед ним Одиссей! Постаревший, погрузневший, поседевший, но это он!
— Хозяин вернулся!
Одиссей не успел отреагировать на вопль свинопаса, потому что из кустов к Евмею кинулся молодой человек:
— Тише, Евмей, тише! Не стоит кричать, что я вернулся.
Теперь Евмей стоял, крутя башкой и вовсе не зная, что сказать.
— Радуйся, прости, не знаю твоего имени, — приветствовал Одиссея юноша.
— Улисс, — зачем-то ответил царь Итаки.
— Я Телемах, царь этой земли.
«А я тогда кто?» — чуть не брякнул Одиссей, но промолчал. И правда, кто он, если уже собственный сын называет себя царем?
— Телемах, это твой корабль пристал? Почему ты пристал здесь?
— Ментор посоветовал, сказал, что в Ретре опасно, могут поджидать в засаде. Как царица?
При этом вопросе насторожился и Одиссей.
— Заканчивает погребальный покров Лаэрта.
Телемах рассмеялся:
— Она еще долго будет заканчивать. Мать хитрая, ее работа движется столь медленно, что перестали говорить о ее умении.
— Лаэрт умер?
— Улисс, ты знаешь моего деда?
— Знал… раньше…
— Нет, он жив, просто Пенелопа объявила, что подумает о замужестве только после того, как соткет этот погребальный покров. Но ткать она будет еще полжизни, потому что…
Телемах замолчал, поняв, что едва не проболтался.
Евмей вздохнул:
— Уже нет, Телемах, Меланфо выдала царицу. Теперь все знают, что она ткала и распускала, теперь быстро закончит, день-два…
— Значит, нужно торопиться во дворец, царица все сделает, чтобы не выходить замуж ни за кого.
— Почему? — снова осторожно подал голос Одиссей.
— Улисс, ты не знаешь моих родителей! Моя мать лучшая в мире женщина — Пенелопа, а мой отец — герой Одиссей.
— Так уж и герой…
— Еще какой!
Евмей позвал всех к костру, на котором жарилась сочная свинка. Он умел начинять тушу травами и кореньями, соблюдая строгие, одному ему известные пропорции, отчего мясо просто сочилось и пахло так, что, казалось, слюнки текли даже у самой зажаренной свиньи.
Аппетит, казалось, покинувший бренное тело Одиссея после вчерашней пьянки навсегда, передумал и вернулся, причем заметно увеличившись. Одиссей был бы готов сожрать всю свинью в одиночку, но над ухом раздался насмешливый голос:
— А не стошнит?
Оглянувшись, Одиссей заметил прежде всего женские сандалии, а уже потом фигуру своего давнего приятеля Ментора — наставника Телемаха.
— Вечно ты под руку…
— Не пей, бежать больше некуда.
— Да не пью я!
Во время трапезы разговор шел о делах на Итаке и, конечно, о Пенелопе и Одиссее. Несколько раз Ментору-Афине пришлось наддать по спине поперхнувшемуся от услышанного Одиссею. Он столько узнал о себе нового!..
Иногда, возмущенный, он поправлял.
— А ты откуда знаешь, Улисс?
— Я встречал твоего отца, Одиссей рассказывал. А вот вам откуда известно?
— Царица рассказывала.
— А ей?
— А ей богиня Афина! — В голосе Телемаха не слышалось ни малейшего сомнения.
Теперь подавился уже Ментор, пришлось Одиссею совсем не ласковой рукой пару раз врезать богине по спине. Та подавилась снова и прохрипела:
— Перестань, убьешь ведь!
Одиссей расхохотался от души, богиня боялась быть убитой!
Телемах рассмеялся тоже:
— Только Пенелопа все выдумывает, никакая богиня ей не помогает! Мать всем внушила, что такая помощь есть, чтобы побаивались, все и верят. Она сама все выдумывает, и про оливковую рощу, выросшую за ночь, и про чудовище в пещере, и про клад, и про свою молодость тоже…
Одиссея почему-то больше всего заинтересовал вопрос молодости. Телемах охотно объяснил:
— Все говорят, что Пенелопа не стареет из-за помощи Афины, а она просто сама красивая и о внешности заботится. — Царевич вздохнул. — Такой жены мне не найти…
— Отыщем, — пообещал Ментор голосом Афины.
Почти до утра они вспоминали события прошедших лет на Итаке, снова и снова обсуждали (и осуждали!) действия и отсутствие Одиссея, возвращались к разумности Пенелопы.
— Если мать быстро закончит покров, значит, придумает что-то другое. Хотя эти женихи уже надоели.
— Так к чему терпеть? — не выдержал Одиссей.
— А что делать? Мужа нет, Пенелопе останется или выбрать кого-то из этих обжор, либо отдать Итаку Евпейту.
— Почему Евпейту?
— А кому еще? Он самый сильный.
— А ты?
— Я несовершеннолетний, потому мать и тянет. Все ждет, что либо Одиссей вернется, либо я повзрослею. Только двадцать лет прошло, а отца все нет…
Одиссей вдруг резко поднялся и пошел прочь от костра.
— Куда это он?
— Пусть погуляет… А ведь это и есть твой отец, Телемах.
Царевич вытаращил глаза на Ментора, попытался проглотить вставший в горле ком и тут заметил женские сандалии на ногах у наставника! Подняв глаза, он встретился с синим взглядом Афины.
— Богиня…
— Отцу надо помочь не наделать глупостей во дворце.
— Я не узнал отца?
— А как ты мог узнать? И он тебя тоже…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
