Впервые за все время перед словами «изнасилование и убийство» не стояло определение «предполагаемое». Сент-Луис наконец признал, что Том говорил чистую правду.
Глава четырнадцатая
Больше года спустя, в сентябре 1992 года, в Гейтерсберге, штат Мэриленд, Нельс Мосс сидел в номере гостиницы на диване с цветастой обивкой, закинув ноги в теннисных туфлях на заваленный бумагами журнальный столик. На всех горизонтальных поверхностях в комнате лежали папки и скоросшиватели с документами, относящимися к запутанному делу, ради которого он приехал в Гейтерсберг. Одну из папок он держал на коленях, рассматривая снимки Старого моста Чейн-оф-Рокс и качая головой.
– Что-то не сходится, – пробормотал он, захлопнул папку и пошел открывать дверь – в номер стучали.
В узком коридоре стояли Том Камминс и его отец Джин. Мосс пожал им руки и одарил обоих профессиональной улыбкой. За последний год отношение Джина к сыну разительно изменилось: он воспринимал его как равного, хотя по-прежнему был готов встать на его защиту. Тома нисколько не пугала встреча с Моссом, которому он искренне хотел оказать любую помощь, но Джин все же опасался оставлять сына наедине с человеком, получающим зарплату в том же ведомстве, что и полиция Сент-Луиса. Лишь после нескольких достаточно прозрачных намеков со стороны Тома Джин покинул номер, предупредив сына, что будет ждать его звонка, чтобы отвезти домой.
После ухода Джина Мосс какое-то время молча перебирал свои папки. Официально беседа с Томом именовалась «подготовкой свидетеля». Мосс прибыл в Гейтерсберг обсудить с ним подробности случившегося год назад и объяснить, с чем ему придется столкнуться на суде. Впервые они с Томом увиделись в последних числах апреля 1991 года, когда с момента гибели сестер Керри не прошло еще и месяца. Том тогда прилетал в Сент-Луис для участия в четырех отдельных опознаниях, в ходе которых без малейших колебаний указал на каждого из подозреваемых. Мосс и сам не понимал, почему не до конца верит парню.
После ареста Уинфри Клемонс, Ричардсон и Грей дали исчерпывающие показания, уличавшие каждого из четверки. Более того, было найдено множество вещественных доказательств, подтверждающих версию Тома. Но оставались некоторые мелкие детали, которые не вписывались в общую картину. Мосс намеревался с ними разобраться.
Он записывал едва ли не каждое слово Тома и часто просил его остановиться на той или иной подробности. Том перешел к описанию люка, в который его заставили спуститься, и железного прута, использованного в качестве ступеньки, когда Мосс в очередной раз прервал его.
– Погодите секунду, – сказал он, положил блокнот и ручку на диван и открыл папку с фотографиями моста. – Опишите еще раз, пожалуйста.
– Ну, там была такая железяка, типа арматуры, в паре футов под люком, на которую можно было встать, чтобы удобнее спускаться. Она под углом торчала, как бы по диагонали относительно самого люка, – пояснил Том, недоумевая, зачем юристу такие несущественные подробности. – Я спрыгнул вниз, увидел своих сестер и на несколько секунд замер, а потом один из парней приказал мне лечь рядом с ними.
– Вы говорите, что стояли там. Вы стояли пригнувшись или в полный рост?
– В полный рост.
Мосс покачал головой и принялся что-то яростно черкать в блокноте.
– А в чем дело? – спросил Том.
– Сколько в вас росту? – вопросом на вопрос ответил Мосс.
– Ну, точно не знаю, пять футов девять дюймов, может, пять футов десять дюймов, около того. А что?
Мосс вновь отложил ручку.
– Я был там всего пару недель назад и сам залезал в этот люк. Арматура там торчит под совсем другим углом, и встать в полный рост под люком я не мог – настил нависает слишком низко, мне пришлось стоять согнувшись. Вы уверены, что точно все описали? Может, вы уже забыли?
Том энергично потряс головой.
– Нет. Некоторые вещи я действительно помню не очень отчетливо, но только не это. Арматура торчала под углом – если наложить на циферблат, то примерно на восемь или соответственно на два часа. Вот так. – Том изобразил рукой диагональ. – И я точно стоял во весь рост. Двое парней тоже стояли прямо, когда спустились, чтобы согнать нас с мостков на выступ. Точно вам говорю: там было достаточно высоко.
Мосс вновь покачал головой и устало потер лицо.
– Вот, взгляните, – сказал он, протягивая Тому одну из фотографий. – Это я на мостках под тем самым люком.
Том недоумевающе уставился на фото: Нельс, сгорбившись, стоял под настилом моста.
– Вы физически не могли стоять там в полный рост. Может быть, вы чего-то недоговариваете? Или вас подводит память?
Том снова покачал головой и вгляделся в снимок. Он не понимал, как такое могло быть.
– Хм. Странно, – пробормотал он.
– А вот, посмотрите, это снимок люка сверху. Видите? Арматура торчит совсем под другим углом. Если смотреть отсюда, она расположена горизонтально.
Приняв у юриста второе фото, Том внимательно изучил его, включая угол арматуры, и вновь покачал головой. Мосс протянул ему следующую фотографию – на ней люк был снят с большего расстояния, и в кадр попала часть настила. Том мгновенно все понял.
– Люк не тот, – уверенно заявил он.
– Что? – Мосс поднял глаза от своих бумаг.
– Люк не тот. Вы не в тот люк залезли. Рядом с тем, в который я тогда спустился, были нарисованные на настиле классики.
Мосс недоверчиво глянул на Тома, но взял ручку и принялся записывать.
– Не понимаю, как такое может быть. Это тот самый люк, вокруг которого с самого начала строилось все расследование. Именно на него указал Ричардсон, когда еще проходил по делу свидетелем. И разве вы сами в то первое утро не на него показали детективам? Когда были с ними на мосту утром пятого апреля?
– Нет, – твердо ответил Том. – Люк абсолютно точно не тот.
До суда над Марлином Греем оставалось меньше месяца. Основным свидетелем Мосса был молодой парень, вначале проходивший по делу как подозреваемый и, по словам полиции, успевший дать признательные показания. И вдруг этот ключевой свидетель утверждает, что следствие изначально отталкивалось от неверных посылок. Мосс уже не знал, чему верить. Единственным неоспоримым фактом в этом деле было случившееся пятого апреля 1991 года зверское убийство сестер Керри, по общему мнению прекрасных молодых девушек. И Мосс считал своим долгом наказать их убийц.
Под конец он спросил Тома, как тот относится к идее предложить одному из подозреваемых сделку. Том замялся.
– Ну смотрите, – начал объяснять Мосс. – У нас есть факты, хорошие, надежные. Но мне хотелось бы, чтобы доводы обвинения выглядели безукоризненно. Например, судья вполне может взять ваши показания под сомнение, поскольку вы были первым подозреваемым по делу. А
