— Смотрю, ты не на шутку разошлась.
— А мне шутить совсем не хочется. От того, как я себя сейчас поведу, будет моя дальнейшая жизнь зависеть. А надеяться мне, кроме себя, не на кого. Или ты думаешь, его родители за меня заступятся? Когда я пыталась с Валентиной Алексеевной поговорить об этой девочке… ты знаешь, что бывшая Лёшкина жена ребёнка из детдома взяла? Так вот, когда я со свекровью пыталась об этом поговорить, о том, что этого непонятного ребёнка тоже на фамилию Асадовых записывают, она меня даже слушать не стала. Так на что мне надеяться?
— И всё равно, злить их я бы тебе не советовала, девочка. Смотри, не перегни палку. Как бы не пришлось тебе пятый угол искать.
— Не посмеют. — Соня улыбнулась сыну. — Да? Они же так гордятся своей порядочностью, особенно, Григорий Иванович. Я знаю, что делаю. Ну что, гулять пойдём? Поедешь гулять, милый? Поцелуй маму.
Лидия помогла ей собрать вещи, необходимые взять в поездку, и поэтому собрались они гораздо быстрее, что было только на руку. Когда уже вышли за дверь, со всеми сумками, спящим ребёнком на руках, в квартире зазвонил телефон. Соня замерла, вцепилась в дверную ручку, раздумывая, стоит ли вернуться, знала, что Лидия за ней внимательно наблюдает, и в итоге покачала головой.
— Нет… Возвращаться дурная примета, — и повернула ключ в замке.
Алексей появился только вечером. Ещё с улицы заметил тёмные окна квартиры и забеспокоился не на шутку. Бегом вбежал по лестнице на третий этаж, кляня себя за то, что не бросил днём все дела и не приехал. Ему нужно было собрать вещи, ведь он всё решил, и даже Соню вчера попытался предупредить о своих намерениях, правда, она слушать не захотела, едва ли не выгнала его из квартиры, и Алексей решил, что она и сама прекрасно всё понимает. Понимает, что уже не исправишь ничего, и выход только один — разойтись, только нужно постараться сделать это как можно более спокойно и продуманно. Ради Антона. Да и с Антоном нужно что-то решать, и Асадову уже даже было, что Соне предложить. А вот сейчас, оказавшись в тёмной, пустой квартире, не знал, что и подумать. Включил в прихожей свет, потом, не раздеваясь, прошёл в комнаты. Никого не было.
Конечно, пугаться было рано. Мало ли где Соня могла быть. Да и ребёнка взять с собой могла, не так уж и поздно. И отсутствию Любаши и Маши можно было найти объяснение, но оно почему-то не находилось. Асадов прошёлся по квартире, заглянул в шкафы, заметил хаос в детской и спальне, и некоторое время стоял, раздумывая. Набрал номер жены. Но включился автоответчик, и Алексей в раздражении нажал на кнопку отбоя.
— Вот дрянь, а, — пробормотал он, поражаясь тому, что ещё способен разговаривать тихо, а не орать от злости.
По лестнице вниз сбежал ещё быстрее, чем взлетел по ступенькам вверх несколько минут назад. Устроил допрос консьержу, но тот ничем особенным его порадовать не смог. Только подтвердил, что — да, уехали, причём давно, днём ещё, с ребёнком и сумками, он ещё сам помогал им вещи в машину загрузить. Родственница ещё была с женой вашей…
— Что-нибудь говорили? Куда собирались? Может, слышал краем уха…
— Да не слышал, Алексей Григорьевич! Софья Николаевна мальчика на руках держала, он спал, и они ни о чём не разговаривали. А случилось что-то, да?
Асадов головой мотнул и из подъезда вышел. Долго сидел в машине. То просто сидел, вцепившись в руль и задыхаясь от злости и бессилия, то набирал на телефоне номера Сони и Лидии по очереди, потом подумал и родителям позвонил, осторожно выспросил — не звонила ли Соня им. Получив отрицательный ответ, поспешно с отцом попрощался, отложил телефон и глаза закрыл.
Марина сама открыла ему дверь, видимо, увидела в окно, как он подъехал, и сразу же нахмурилась, как только Алексей вошёл в квартиру и она его увидела.
— Вы опять разругались?
Он качнул головой.
— Я её не видел. Она собрала вещи и уехала… И Антона забрала.
Весь вечер прошёл в напряжённом ожидании. Алексей телефон из рук практически не выпускал. Раз за разом набирал номер жены, но тот лишь талдычил одно и то же, просил оставить сообщение.
— Не думал я, что она такая дура, — сказал Лёшка, когда они всё же решили укладываться спать.
— Ты переживаешь за Антона? — Марина присела рядом с ним и обняла за плечи, успокаивающе погладила.
— Я переживаю за то, что она увезла его в неизвестном направлении. Найду… не знаю, что сделаю.
— Ладно, Алёш. Тебе поспать надо. А Антон с мамой, ничего с ним не случится.
— Да знаю я, — вздохнул Асадов и, наконец, лёг. — Но как она могла?..
— Она обижена.
— Она на меня обижена, ребёнок-то тут при чём?!
— Вот найдёшь их и ей это объяснишь.
— Это, наверняка, эта старая интриганка её учит! И Белова тоже… — Алексей вдруг снова сел на постели. — Ленка! Нужно ей позвонить!
— Лёш, ты знаешь, который час?
— Я знаю, и этой змее сейчас об этом напомню!
Он ушёл, а Марина прилегла на подушки, прислушиваясь к шагам Алексея в гостиной.
Дозвониться до Беловой он тоже не смог, спать лёг недовольный, злой, и всю ночь ворочался с боку на бок. И ничего удивительного, что утром вскочил ни свет, ни заря, и когда Марина сама проснулась и появилась на кухне, Лёшка уже завтракал в компании Юли и даже улыбаться старался, хотя Марина с первого взгляда заметила, что даётся ему это не просто.
— Доброе утро, — поздоровалась она. — Вы почему меня не разбудили?
Калерия окинула её внимательным взглядом и предложила заварить ей ромашковый чай. Марина с неудовольствием подумала, что выглядит, наверняка, не очень хорошо, раз ей предлагают начать день с подобной прелести.
— Доброе утро, мамочка. Я хотела тебя подождать!
— Ешь, — Марина улыбнулась девочке, и погладила Алексея по плечу. — Ты как? — шепнула она ему.
— Нормально. Сейчас поеду к Ленке. — Он аккуратно размазывал по тосту масло, но вместо того, чтобы самому откусить, подал Марине. — Не дал я тебе сегодня поспать? Поэтому и не стал тебя будить.
Марина встретила его виноватый взгляд, протянула руку и откинула ему чёлку со лба. Но вдруг почувствовала взгляд Калерии Львовны и руку отдёрнула.
— Мам, мы в школу сегодня поедем?
— Конечно, поедем. Сейчас позавтракаем и будем собираться. Мы успеем, не волнуйся.
Алексей улыбнулся девочке.
— Учительница хорошая?
— Да, — закивала Юля, — мама говорит, что она будет меня учить, когда я в школу пойду по-настоящему. Да, мам?
Марина кивнула, а Асадов снова улыбнулся. Но мысли его уже были далеко, он был сосредоточен, и на месте ему уже не сиделось, поэтому Марина и не стала спорить, когда сразу после завтрака, Алексей засобирался, только попросила:
— Только с плеча не руби, этого сейчас делать нельзя.
