– Да, – кивнула мама укоризненно. – Патруль организовали. Наземный, и даже накрышный.
– Я в курсе, – меня слегка передернуло. – Что-то ещё?
– Мальчик наш уже больше десяти прорывов закрыл, говорят, – ответила она. – Правда, это опять слухи. Может и десять, может все двадцать, а может и один толпа повторяет и множит.
– Это точно, – я вздохнула.
Конечно, он занят, и ему некогда навещать. Всяких кошек.
Я сжала губы.
– Что... командор? – спрашивать о нем было неловко. – Очнулся?
– О... командоре новостей нет, – мама сочувственно вгляделась в моё лицо. – По-прежнему в больнице, по-прежнему без сознания.
– Целителя бы ему… – я потерла лоб. – Желательно мага.
Кстати о целителе…
Скорее всего, о том, что Тим ищет свою тетку, никто кроме нас с Митрой не знает, так что и вестей о том, нашел ли, – я со слухами не дождусь. Плохо то, что мы вообще не уверены, что она жива. Хотя, может Тим как-то её чувствует? Может же быть между всякими мутными сущностями связь?
По крайней мере, уехать-улететь без племянника она не могла, да и город закрыт. А Серпен Дахак этим утром сказал (если не соврал), будто его лечила приезжая леди-лекарь. Спрашивается в задаче, когда он с ней виделся? Уж не до того ли, как она полупризрачным монстром бушевала в своем доме? А может она, в самом деле, дала ему какую-то пилюлю, просто подействовала она не сразу? Может он вообще вместе с Аримани закрывал прорыв, оба выдохлись, но выловили только командора? Что же такое тогда Тень зла? И была ли она?
Боги! Как же тошно всех подозревать и не верить собственной памяти.
И Шааф ещё… мороз включил.
“Эй! Яснотрепетный, пылающий, и прочая?!” – мысленно воззвала я.
Крикну, а в ответ тишина. Была, кажется в мире-сне такая песня.
Кот продолжал мороз. В последний раз я видела его у себя в комнате, когда он вполне успешно прикидывался приличным животным. Но вернувшись после прорыва, я его не обнаружила.
А теперь всё больше склонялась к мысли, что окончательно свихнулась. Яснотрепетный кот, ну не бред ли?
Тяжело вздохнув, я посмотрела на маму:
– Как ты думаешь, мам, уместно ли будет навестить командора в лечебнице?
– Так ведь ты его невеста? – это был скорее вопрос, чем утверждение.
Я задумчиво кивнула.
– Жалость – плохой советчик в сердечных делах, – серьезно сказала мама. – Уверена, командор скоро очнется. И наверняка даже сделает всё возможное, чтобы сделать тебя счастливой – я видела, как он на тебя смотрел. Да что там, не только смотрел, – лукаво улыбнулась она. – Но то, как ты смотришь на мальчика, я тоже видела.
Я вспыхнула, наверное, с головы до пят. Воскликнула:
– Да никак я на него не смотрю! И вообще – куда мне замуж? Я же ещё ребенок!
– А кто мне только что девятнадцатью годками в глаз тыкал?
– Ну, ма-ам. Совершеннолетие – не значит, что меня надо срочно сбыть с рук – не кефаль, не протухну. Я учусь ещё. Хаос, вон, атакует, и фиг знает, что будет завтра. И вообще, какая свадьба, когда один кандидат в беспамятстве… – тут я запнулась, а мама лукаво закусила губу:
– А второй?
– А второй… летает, – я отвернулась, злобно прищурившись.
Стрекозёл!
– Вот и правильно, – заключила мама.
– Э-э?
– Что не так? – она наивно вздернула бровь.
– Ну… не ты ли меня с такой радостью сватала этим утром?
– Ну, я же думала, у вас совет да любовь. Ты ж по ночам не знамо где шастала, а красавец-мужчина так уверенно убеждал, что ты-таки будешь рада. Но я рада тому, что ты не спешишь, моя девочка.
– Боги, какое же это счастье, когда близкие тебя понимают! – выдохнула я и полезла обниматься. Мама расчувствованно шмыгнула носом.
В дверь постучали. Сердце в груди сделало сразу несколько кульбитов – папа вошел бы без стука.
– Я открою! – я подскочила и помчалась к двери, грозя маме кулаком на её многозначительное: “Ну-ну”.
Перед дверью остановилась, выравнивая дыхание. Покусала губы, пощипала щёки для яркости, попыталась причесать пальцами волосы, но завязла в них так, что еле освободила руку. Расправила плечи, сурово поджала губы и – распахнула дверь.
– Упс, – сказала я при виде открывшейся за дверью картины.
Митра, развернув Карину ко мне спиной, глазами указал мне: “Закрой дверь. С той стороны, желательно”.
– Совсем страх потерял, – я уперла руки в бока.
Карина, по-видимому, была со мной согласна, она начала упираться ладошками в его плечи, и вскоре-таки вырвалась из наглой хватки. Ткнув Митру ещё и кулачком в бок, для верности, подруга обернулась ко мне. Смущенно потупилась и даже шаркнула ножкой.
– Ну, в общем, как-то так, – пробормотала она.
Митра выпятил грудь, словно на ней сверкало с десяток медалЕй.
– Значит, всё-таки свадьба? – хмыкнула я.
– Да ну какая… – начала подруга.
– Свадьба-свадьба, – закивал друг, но поняв, что Карина ему ничуть не вторит, повернулся к ней и сурово поднял бровь. – Янипонял? Повторить?
– Ой, иди ты, – насупилась девушка.
Митра склонил голову набок, Карина вздохнула.
– Свадьба, свадьба, – отвела глаза она.
Неужели он её вынудил? – я нахмурилась, но стоило Митре отвлечься на мою маму (“Как здоровьичко, тётушка Олли?”), – как Карина смешливо пожала плечами и показала мне большой палец из-за пышной юбки.
Я рассмеялась и обняла друзей, спрятав где-то глубоко в душе странное чувство, похожее на комок в горле.
– Вы как? Голодные? Мам, у нас есть, чем угостить влюбленных?
Глава 39
Если честно, мне есть не хотелось, но долг гостеприимства приказывал гостей накормить. А потом уже использовать по своему усмотрению. Лично я собиралась выйти с ними в город.
За столом друзья поделились более реальными новостями, а последней и вовсе пришибли нас с мамой.
– А вы в курсе, что ваш… дядя Сеня организовал сопротивление Хаосу? – поинтересовался Митра, заморив первого червячка свежим пирожком с капустой.
– Что? – я, вяло жевавшая яблочник, едва не подавилась. – Как? Почему?
– А что делать? Командор выловлен в море, пока без сознания, помощник пропал, видно не выловили...
– А бургомистр что?
– Бургомистр тоже.
– В море?
– Ну… в каком-то смысле. В море пива, видимо. Народ под ратушу собрался, а он лыка не вяжет. Если бы не дядя Сеня, пришла бы городу хана. К Хаосу реальному ещё бы хаос паники добавился. Но твой батя крут – с разбегу на балкон ратуши взлетел и такую речь толкнул, что даже мужики прослезились.
