— Что? Ты же прекрасно понимаешь, что мои люди следят за вашими перемещениями, — опередил возможные вопросы.
— Да ты еще тот наглец! Заметь, мой сын в больнице из-за твоих бойцов.
— Одного-единственного бойца, и даже не беты. Так что задумайся, что с твоим сыном не так, что он от единственного удара умудрился впасть в кому. — Алиев зарычал, а я продолжил. — Где Майя?
— Что?
— Еще раз повторяю, где Майя?
— Да мне же откуда знать, я ее больше двадцати лет не видел!
Возможно, будь ситуация другой я бы ему поверил. Он до последнего держал себя в руках. Достойное самообладание, но мое внутреннее чутье сейчас, когда вопрос касался Яны, не обмануть.
Схватил его за шею и поднял в воздух, Алиев вцепился в мои ладони пытаясь их разжать, но это было бесполезно.
— Ты расскажешь все, что знаешь, а я буду внимательно слушать.
И не дай луна, ты что-то утаишь — не выберешься из Москвы уже никогда, так же, как и твой сын. И перед тем как начнешь хорохориться, прежде подумай. Даже если твой клан выдвинет нам претензию, мне глубоко на это насрать! Яна — моя жена и правнучка Назимова. Ты сам-то хоть понимаешь, на кого посягнула Майя?
Все слова проговаривал медленно и довольно четко. Вскинул свободную руку и посмотрел на часы на запястье, кивнул собственным подсчетам.
— Уже можно тебя отпускать? Как считаешь? Понял, что с тобой никто не шутит?
Алиев что-то захрипел, и я отшвырнул его к противоположной стене, слегка переборщил и на него вдобавок свалился телевизор, висевший на той же стене. Все, блядь, на соплях, даже в больнице, которую мы уже полвека финансируем.
— Я жду, — напомнил оборотню и постучал пальцем по циферблату часов.
— Да не знаю, я где твоя жена, — откашливаясь и растирая шею, произнес тот.
— Ты что, правда так туп? — усомнился в его адекватности.
— Подожди, подожди, — он выставил ладонь вперед, — я скажу все, что знаю, но я и правда не в курсе, где твоя жена.
Я отодвинул стул от больничной койки и сел.
— Говори.
— Да тут и рассказывать, собственно, нечего. Позвонила мне позавчера Майя в панике и говорит, мол, спасай сына, его назимовские прихвостни похитили. Я сначала подумал, что бред, звоню Вано — трубку не берет, пробил по каналам и узнал, что его и правда нигде нет. Поехал в Москву, ну это ты и так знаешь. — Алиев устроился поудобнее, отодвинув от себя разбитый телевизор, сидя по-прежнему на полу. — И буквально только ты уехал, она мне позвонила и говорит, мол, решила вопрос и взяла в заложники какую-то внучку Николая, и теперь Вано нам вернут. Сам понимаешь, я сразу же сказал ей, что она больная на всю голову, и посоветовал, вернуть женщину на место. С сыном-то все в порядке, — перевел взгляд на бессознательное тело, — ну почти в порядке. А Майя разозлилась и отключила телефон, до сих пор недоступна.
Он развел руками и начал заходиться в приступе кашля.
— У нее есть подгреб где то на территории, — продолжил он после того, как к нему вернулась способность разговаривать. — Хорошо замаскированный, с крышей, не пропускающей никакие запахи, она там свои запасы трав хранит.
— Каких трав?
— Ее бабка знахаркой была, к тому же из долгожителей, лет тридцать назад умерла от старости. Многому Майю обучила, особенно старым рецептам, о которых и помнить никто не помнит.
Знаю, что она до сих пор этим занимается, потому что Вано ей нужные травы привозит. Я закрывал на это глаза, ведь ничего страшного, ну подумаешь, аборты желающим волчицам или полукровкам делает. Так они сами так пожелали.
Алиев пожал плечами и опять развел руками. А у меня ком в горле застрял. Неужели на территории моего клана живут волчицы, способные на аборт? Это же отвратительно.
— Ты же понимаешь, что теперь нет никаких сомнений, кто мог отравить девушку Вано? Узнала лишнего, вот и итог. — Я растер ладонями лицо и, выпуская силу, задал самый важный вопрос: — Где погреб?
— Я же сказал, понятия не имею, но Вано должен знать.
— Твою ж… Сколько ему еще в этой коме валяться, что врачи говорят?
— День, — два, может, неделю, смотря, как скоро восстановится энергетический пробой. У твоего не беты слишком сильные потоки альфа-волн оказались.
— Сучонок! Вот же! А говорил, что всего лишь стукнул слегка. Я с ним еще поговорю, — встал, подошел к Алиеву и подал ему руку, помогая подняться с пола. — Как только придет в себя звони, сразу же, — дернул подбородком в сторону Вано и вышел прочь из палаты.
Следующие два дня в ожидании новостей были самыми длинными в моей жизни. Еще ни разу я настолько не волновался из-за кого-либо. Даже когда двадцать лет назад пропала Маша, а мне поздно об этом сообщили. Я горевал, но не чувствовал той опустошенности, что поселилась во мне сейчас. Я ощущал себя бесполезным слабаком, не сумевшим защитить выбранную самку.
Сразу по приезду в клан обрисовал ситуацию Олегу, отдал ему свой телефон и перекинулся в волка. Меня больше не интересовала ни единая проблема клана, все, о чем я мог думать — только Яна.
Ежеминутно представляя, как сумасшедшая сука над ней издевается, я оббежал весь лес, прилегавший к нашему клану, десятки раз, хоть и понимал, что это все зря. Мой нюх здесь был бесполезен так же, как и я сам.
Я прекрасно знал, что если бы появились новости, то Ребров бы меня отыскал, но, несмотря на это, все равно выбегал пару раз за день к особняку, карауля своего тестя. Как странно звучало это слово, особенно для моих волчьих мозгов. Я выпустил свою звериную сущность, лишь изредка контролируя наш общий разум, только это помогало мне не сойти сума, так же, как в детстве.
К тому моменту, когда появились новости, я уже перестал на что-либо надеяться. Олег нашел меня ранним утром на пороге моего дома, из которого и пропала Яна. Даже моя волчья суть и инстинкты усмирились, и я перестал бегать по лесу, ища следы. Последние двенадцать часов я, ни на что не надеясь, просто ждал, иногда поскуливая и рыча на пытающихся ко мне приблизиться. Для Реброва, само собой, я сделал исключение и просто проигнорировал его.
— Зря бревном прикидываешься, новости есть.
Я приподнял морду и посмотрел на Олега, ожидая продолжения.
— Вано пришел в себя и уже подъезжает к КПП. Он, конечно, упирался до последнего, не желая выдавать мать, но выхода у него все равно нет.
Я сорвался с места, на ходу обернулся, не дослушав Реброва. Весь следующий час был словно резиновый. Пока дождался Алиевых, пока мы шли с ними по лесу в поисках погреба, который и Вано с трудом-то смог найти.
Все это время я не переставал удивляться изменчивости течения времени, насколько разным оно может быть. Непременно пролетит и не заметишь, когда спешишь куда-то и, напротив, идет медленнее черепахи, если чего-то очень сильно ждешь.
