— Ух! — выдохнула девушка.
Амели давила на грудную клетку, и Селвику было нечем дышать. Зато снизу открывался изумительный вид на рваный лиф, так что молодой лорд и не думал жаловаться.
— Amants![25] — словно последнее ругательство, изрыгнул лодочник, видя, как в раскачивающуюся лодку заливается вода.
— Amelie, amas, amants… — усмехнулся Ричард, опутав ногами вырывающуюся спутницу.
— Имеете в виду amo, amas, amat? — проспрягала латинский глагол «любить» Амели.
— Мой вариант лучше, — пробормотал Селвик, дергая ее за ухо.
Опершись о грудь Пурпурной Горечавки, Амели попыталась подняться, но лодка снова закачалась.
— Думаю, вам лучше не вставать, — прошипел шпион и, запустив руку под смятые юбки, схватил за лодыжки. — Так безопаснее.
— Для кого? — хрипло спросила Амели, чувствуя, как пальцы Пурпурной Горечавки скользнули вверх по шелковым чулкам, задержавшись, чтобы поиграть с подвязками. Она чуть не подпрыгнула, когда холодная рука коснулась ее обнаженных бедер.
— Для лодочника, конечно, — усмехнулся шпион. — Лежа нам сложнее перевернуть лодку.
— Правда? Не знаю, стоит ли… — Договорить мисс Балькур не успела, потому что Пурпурная Горечавка, не желая спорить, несильно дернул ее за кудри.
Через секунду он подмигнул запыхавшейся Амели.
— Я знал, что вы со мной согласитесь, — радостно объявил шпион.
Перед глазами мисс Балькур танцевали тысячи звезд, а губы Пурпурной Горечавки творили с ней чудеса. Амели с наслаждением окунулась в малиновое вино страсти, чувствуя, как опытные пальцы порхают по нежным бедрам. Интересно, это качается лодка или мир перед ее глазами? Словно слепая, она запустила руки под черный шелк рубашки. Боже, как красиво бугрятся мышцы!
Окончательно осмелев, Амели стала водить по поджарой груди Пурпурной Горечавки, купаясь в чарующем аромате его тела. Тем временем сильные мужские пальцы добрались до панталон, и их обладательница застонала от удовольствия. Оторвавшись от ее ненасытного рта, знаменитый шпион поцеловал прежде один розовый сосок, потом другой. Сначала Амели испугалась и хотела его оттолкнуть, но скоро передумала и, запустив пальцы в длинные светлые волосы, покрепче прижала к себе. Соски набухли, как маленькие камушки, по телу разлилась сладкая истома. Пусть целует, целует крепче!
— О-о-о! — простонала Амели, но шпион не ответил, продолжая ласкать нежные розовые бутоны.
Она застонала еще громче, когда ловкие пальцы, оттянув белый шелк панталон, погрузились в ее горячее влажное лоно. Сдерживаться больше не было сил, и Амели закричала, а Пурпурная Горечавка, ни на секунду не прерывая ласк, быстро сменил позу, так, чтобы оказаться сверху.
— Я думал, вам должно понравиться, — прошептал он, прильнув к губам девушки.
Раскрываясь навстречу творящим чудеса пальцам, Амели ясно дала понять, насколько ей все это нравится. Внезапно все ее тело содрогнулось, и она вцепилась в плечи любовника, покачиваясь на волнах первого в жизни экстаза.
Это самая прекрасная ночь в ее жизни, а для Ричарда она станет одной из самых ужасных.
Глава 24
Сильный удар, и Селвик словно очнулся от волшебного сна.
Далеко не сразу Ричард сообразил, что удар ему не пригрезился, и нанес его не кто иной, как лодочник. Боже, он ведь уже начал расстегивать гульфик!
На голове набухала шишка, но гораздо страшнее образовавшаяся на брюках выпуклость. Вот это очень неприятно! Требовалась разрядка, причем немедленная, а под ним лежит Амели с затуманенными от желания глазами. Она готова, стоит только поднять подол…
Резко выпрямившись, Ричард опустил руки в воду, будто стараясь смыть возбуждающий женский запах. Он бы и голову окунул, если бы не боялся упасть за борт, да и на лодочника никакой надежды, того и гляди, снова огреет веслом. Хотя, если честно, добрый человек достоин всяческих похвал. Если бы не он… Селвик побледнел как полотно, и вовсе не от низкой температуры воды. Неужели он собирался овладеть этой мисс Балькур в утлой лодчонке посреди Сены? Боже, о чем он только думал?
Да он вообще не думал, в этом-то вся проблема…
Холодная вода постепенно направила мысли в нужную сторону, и Ричард понял, что невнятный гул на заднем плане вовсе не плеск волн, а бормотание следящего за их любовными играми лодочника.
— Ну же, давайте, не стесняйтесь! Чем не плавучий бордель! Не обращайте на меня внимания.
В последний раз Ричард краснел летом 1788 года, когда совсем зеленым юнцом его поймали за разглядыванием пышного бюста герцогини Девонширской. И вот впервые за последние пятнадцать лет густая краска залила щеки, к счастью, скрытые за черной маской. Но джентльмен всегда остается джентльменом, и Селвик протянул руку Амели, стараясь не смотреть в ее счастливые глаза.
— Это было прекрасно, — шумно выдохнула она.
«Скажи лучше, ужасно!» — подумал Селвик, с благоговейным страхом наблюдая, как доверчиво прижимается к нему Амели. Идиот, какой же он идиот! Хвала небесам, остановившим его прежде, чем дошло до непоправимого.
— Хотите снова на тот берег? — с надеждой спросил возница, привязывая лодку к свае.
— Нет! — коротко ответил Ричард, бросая в грубую мозолистую руку несколько монет.
Он увлекся самобичеванием и не сразу заметил, что, пытаясь самостоятельно выбраться из лодки, Амели потеряла равновесие и чуть не упала в воду.
Так, два ноль, и не в его пользу. Или, может, уже десять ноль?
Селвик помог спутнице выйти из лодки, стараясь не замечать пальцев, многозначительно задержавшихся на его руке, и брошенного из-под опущенных ресниц взгляда. Конечно, после того, что произошло, Амели имеет полное право обращаться с ним по-хозяйски и рассчитывать, что он сию же секунду преклонит колено и сделает ей предложение. Или хотя бы снимет маску.
Проблема в том, что Ричард не мог этого сделать. Пока не мог.
Перед его глазами, заслонив улыбающееся лицо Амели, возник призрак Тони. Не молодого денди, который не пропускал балов и хорошеньких женщин, а мертвенно-бледного, лежащего в луже крови у безвестного французского амбара… А все потому, что он, Ричард, потерял голову из-за женщины.
Было что-то еще, какая-то мысль терзала его просветленное ударом весла сознание. Ах да, швейцарское золото. Мог бы и раньше догадаться, но куда там, все мысли текли совершенно в другом русле… Как же Амели узнала дату и время транспортировки. Да, конечно, он видел, как плутовка вылетела из кабинета Наполеона, будто за ней гналась стая чертей. Но ведь сам Селвик обыскал тот же самый кабинет всего тридцать минут спустя и ничего не нашел! Иначе не стал бы тратить время на пьяного в стельку Мюрата. Если не в кабинете первого консула, то где Амели узнала про швейцарское золото?
