И вот вам жестокая правда жизни: он не пришел, а она, чьи грезы рассыпались в последний раз, свела счеты с жизнью. И, возможно, я бы не принял так близко к сердцу эту историю, если бы она не стала началом моей. Если бы эта женщина покончила с собой не в ванной сорок седьмой квартиры.
Да, это была моя соседка, и именно его она ждала в то воскресенье, двадцать второго сентября. Ради него так готовилась к торжеству, которому не суждено было состояться.
Для старика смириться с расставанием оказалось также непросто. Коря себя, он все-таки пришел к ней в тот вечер. Хотел попросить прощения и рассказать, что дело в его страхе, а не в ней. Хотел сказать, что много думал и все-таки решился на этот серьезный шаг. Надеялся обрадовать ее и даже принес цветок, но было слишком поздно. Окровавленная ванна и изуродованный труп – все это увидел и он за час до того, как поднялся туда я.
Откуда я знаю такие подробности? Все предельно просто: как и многие другие одинокие люди, старик тоже вел дневник. Мне удалось прочитать несколько страниц, за что я благодарен его дочери, которая и не догадывается, насколько это оказалось для меня важным. Именно тогда я и решил заняться собственным расследованием и размотать весь клубок странных обстоятельств, которые чуть было не убили меня.
В последнюю ночь я действительно бредил и большую ее часть провел как в тумане. Сотрясение мозга и высокая температура сделали свое дело. И хотя я не поддался массовому психозу, от индуцированного помешательства мне спастись не удалось. Мой организм сдался и принял-таки всеобщее сумасшествие. Но к тому времени я и без того дошел до точки кипения со своей личной драмой, которая сразу нашла свое воплощение в моей реальности. В общем, если говорить простым человеческим языком, это были галлюцинации.
В результате все, что происходило с окружающими, открылось мне после того, как я узнал о массовом психозе. Все, что случилось со мной в последнюю ночь, также нашло свое объяснение. Поразительные совпадения, то и дело приводившие меня в сорок седьмую квартиру, тоже стали предельно ясны. Я нашел почти все ответы, но оставались три открытых вопроса, которые не давали мне покоя.
Как я мог встретить на лестнице человека, которого семью минутами раньше увидели выпавшим из окна? Почему он выбросился именно из сорок седьмой квартиры? И кто такой Курносик? Объяснить все это или списать на чужое умопомешательство я не мог, поскольку труп был вполне осязаем, а топот этажом выше записался на автоответчик. Кто-то периодически бывал в опечатанной сорок седьмой, разрывая ленты на входной двери. Плюс ко всему, собака тоже реагировала на шаги и ночные звонки в дверь, так что не только я слышал все это. К слову, Пса я так больше и не видел. Я искал его рядом с подъездом, на остановке, у котельной, в которой жил старик, но безрезультатно. Свободолюбивое существо навсегда покинуло мою квартиру в то страшное утро. Возможно, это и к лучшему.
Единственным человеком, который мог хоть как-то прояснить ситуацию, была супруга мужчины, выбросившегося из окна. Хотя мне очень не хотелось возвращаться в тот дом и заходить в ненавистный подъезд, иного выхода не было. Набравшись смелости, в один из дней я все-таки решился на это.
Наш разговор был очень спокойным. Меня не пригласили пройти в квартиру, но я и не стремился туда. Достаточно было того, что молодая, но очень уставшая на вид женщина не закрыла дверь перед моим носом. Я вкратце поведал о причине своего прихода, и она, внимательно выслушав меня, рассказала, что ее муж был военным фотографом, неоднократно бывавшим в горячих точках.
– Его психика была расшатана, и по ночам он видел жуткие сны. В них, убегая от ужасов войны, он пытался защититься от сотен оживших трупов солдат, нападавших на него из заброшенных окопов и сгоревших деревенских домов. При этом он что есть мочи кричал во сне. Сначала эти сны были редки, а потом стали нормой его ночей.
Затем он снова уезжал, а бедная женщина, провожая его, молилась о его здоровье, одновременно с этим желая подольше побыть одной.
– Он приехал двадцать пятого числа, в среду. Целые сутки провел дома с сыном, так как я была на дежурстве в больнице, – она протерла влажные глаза. – Я медсестра.
– Простите, что заставляю вас вспоминать…
Она кивнула в ответ.
– А утром следующего дня мне позвонили и сообщили о его смерти… Я даже не помню, как примчалась сюда. Благо, моя мама живет неподалеку и смогла сразу приехать и забрать сына до вечера. Я не хотела, чтобы он видел труп отца.
– Простите, – я перебил ее. – А что сказали судмедэксперты?
– А что они скажут? Сказали, что полученные травмы несовместимы с жизнью. Правда, сначала версия самоубийства была под сомнением, так как на теле обнаружили повреждения, не связанные с этим падением.
– Какие именно? Простите еще раз.
– Ничего, не извиняйтесь. – Она закрыла глаза. – Он упал на живот, но в нескольких местах сломал позвоночник. Он у него просто лопнул от удара. Но, так как под ним была земля, а не асфальт, он словно впечатался в нее, и крови почти не было. Также у него был сломан нос и раздроблена нижняя челюсть. Еще обнаружили открытый перелом правой руки и, естественно, перелом грудной клетки. Но одно было странно…
– Что?
– Они же просчитывают траекторию падения, моделируют ситуацию, ориентируясь на следы и разные детали…
– Ничего в этом не понимаю. А что было странно?
– Их смутило то, что он весь был в царапинах и ушибах на спине, затылке и плечах. Все тело было в грязи и в мелких ветках, словно сначала его били палками, а потом уже выбросили из окна. Мне вытрепали всю душу, расспрашивая о наших с ним отношениях, о его друзьях и врагах. Но вскоре в нескольких метрах от трупа нашли следы от предыдущего падения, и от меня отстали с идиотскими расспросами.
– В каком смысле «предыдущее падение»? – Я прищурился.
– Он пытался покончить с собой два раза подряд. – Она закрыла лицо руками. – Простите… Я не знаю, что произошло с ним! Это точно какое-то помешательство! Я не знаю… Не представляю…
А я не представлял себе, что сказать в ответ. Уместны ли в такой момент банальные фразы?
– Простите, – повторила она. – В первый раз он выбросился из окна нашей квартиры, но упал сначала на дерево, а потом уже на землю. Ветки смягчили удар, и по счастливой случайности, хотя и переломав все тело, он выжил. Потом в шоковом состоянии он поднялся наверх и спрыгнул еще раз, только уже из другой квартиры.
– И дерево уже не спасло, – констатировал я.
– Он его даже не задел.
– А почему именно из сорок седьмой квартиры? Как он попал туда?
– Это было и для меня загадкой, пока сын не признался мне, что показал отцу эту квартиру.
– Как это «показал»? – Я не ожидал услышать такое.
Она рассказала мне, что у них есть сын, который привносит в ее жизнь больше проблем, нежели счастья. Ей было сложно говорить такое о своем ребенке, но, когда она говорила о том, что большую часть года он проводит у бабушки за городом, ее глаза улыбались.
