Вернулся Фрэнк. Его машина, громыхая и скрежеща, заехала на гравийную подъездную дорожку. Прежде чем я дохромал до него, он уже сгрузил пильные ко́злы на прибрежную траву, которой заросла лужайка перед моим домом. Подойдя ближе, я услышал череду ругательств. При виде меня Фрэнк тотчас умолк. Видно, стаскивать с машины козлы было совсем не просто.
– Я залатаю пролом, так что никакой опасности не будет.
– Спасибо, – сказал я. – Это может показаться несколько странным… У вас были в семье русские? Картины в вашем…
– Перестань. Вот прямо сейчас возьми и перестань, – хватая лист фанеры, сказал Фрэнк. – Ты ведешь себя как пес с костью. Я ничего об этом не знаю. Просто эти вещи были в нашей семье.
Я предложил свою помощь. Фрэнк скептически взглянул на мою лодыжку. Я похромал обратно в дом, а сосед остался снаружи. Я рад был этому обстоятельству. Фрэнк лягнул козлы и вновь выругался. Потом он принялся ходить вокруг машины, берясь за какие-то инструменты, а затем кладя их обратно. Остановившись, он еще раз окинул взглядом дом, оценивая, насколько он скособочился. Невольно я находил в нем черты и повадки Алисы. Она вот так же задирает голову, когда силится рассмотреть что-нибудь вверху на стеллажах. Если я не возьму деньги, то имею шанс сохранить отношения с Алисой, но тогда я потеряю дом, мамин смех в древесных плитах, единственное место в мире, где я могу представить себе отца. Куда я уеду? К Алисе? Или в Саванну, к величественным домам и рекам с заросшими берегами?
Фрэнк опустился на колени, едва не прижимаясь лицом к траве. Он явно заинтересовался фундаментом. И без уровня было видно, что происходит. Ни одна дверь не висела на своих петлях прямо. Ни одно окно не открывалось. Все столы ходили ходуном. Если ничего не предпринимать, дом скоро развалится. Он прогнил до самого основания.
Мне следует пуститься странствовать с Энолой, с этим ее карнавалом. Мне надо за ней присматривать. Прошлой ночью она и Дойл вернулись ближе к рассвету. Я слышал, как он шептал хриплым голосом, отчего получалось только громче: «С ним все в порядке, Маленькая Птичка. Просто у него выдался трудный день. Пусть выспится. Хорошо?» Прежде чем я окончательно проснулся, они уехали. Энола оставила мне записку, в которой просила приехать на шоу. Том Роуз хочет со мной поговорить.
Фрэнк вошел в дом с таким видом, словно это была его собственность. Он оперся руками о косяк двери там, где остались следы от прикосновений рук отца. Во всем этом было что-то очень неправильное.
– Как ты довел дом до такого состояния? – гаркнул он.
– Он давно в таком состоянии. Отец ничего не ремонтировал в доме.
Он ухватился за свои волосы на затылке и дернул их, высвобождая из-под рыбацкой шляпы.
– Я думал, что ты хоть как-то поддерживаешь дом, но тут… Вся основа дома, весь чертов фундамент… Ты ничего не делал!
Далее Фрэнк принялся распространяться насчет стропил, фундамента и подмывания берега. Цвет его лица изменялся, пока оно не стало похоже на спелую сливу.
– Я звонил в город. Они пришлют инспектора.
Меня будто по темечку слегка стукнуло.
– Что? Вы разобрались, что случилось?
– Кажется да, – кивнув, сказал Фрэнк.
Дом объявят непригодным для жизни и меня принудительно выселят.
– Почему вы так со мной поступили?
– У тебя нет денег. Ты займешь у меня нужную сумму, но мешкать нельзя, иначе ты потеряешь дом. Я понятия не имею, сколько осталось до непоправимого. Каждый день промедления только усугубляет ситуацию. Город наложит на дом арест и вынесет решение о принудительном капитальном ремонте. Тебе придется уехать отсюда, а после этого Пелевский сразу же начнет работать. – Фрэнк оглядел комнату, едва заметную невооруженным глазом выпуклость стен, просевшие половицы. – Здесь опасно. Здесь тебе не место.
При этом он смотрел мимо меня. Ничего не было сказано по поводу того, когда я смогу вернуться, если вообще смогу. Его глаза увлажнились… Святой Боже! Он что, плачет?
– Я не возьму у вас денег. Я так решил.
– Уезжай поскорее, – произнес сосед спокойным, почти будничным тоном.
– Что?
– Ты меня слышал. Если надо, Энола и Дойл могут погостить у меня пару дней.
Фрэнк провел рукой по лбу. Он плакал, на самом деле плакал.
– Я хочу, чтобы вы все отсюда выехали. Никто не должен остаться. Здесь небезопасно.
– Кто, блин, дал вам право?..
Должна была бы повиснуть тишина, а затем наступить время для извинений, но оно так и не пришло.
– У меня есть право, – почесав покрытую старческими пятнами шею, произнес Фрэнк. – У меня есть такое право.
Взгляд его метался между потолком, дверью в кухню и полом.
– Этот дом такой же твой, как и мой. Я купил этот дом для Паулины.
– Что? – воскликнул я, преодолевая толщу воды в тысячу футов.
– Я купил этот дом для твоей матери.
Это неправда. Зачем он лжет? Отец обещал маме, что у них будет свой дом, этот дом, поэтому мы отсюда не уехали, не продали его. Дом был его любовным посланием.
– Зачем?
Фрэнк сел в кресло, один подлокотник которого Энола успела сильно общипать.
– Я ее любил.
Мерзко. Ужасно. Все равно что мне вновь сообщили о ее смерти.
Фрэнк прикрыл глаза руками.
– Что?
– Я ее любил. Ты не поймешь. Ты был еще так мал… Паулина была такой красивой.
– Прекрати.
Я ее хорошо помнил.
– Ничего ты не понимаешь, – откашлявшись, произнес Фрэнк. – Я первый встретил ее.
– Какое это имеет значение?
Я не узнал собственного голоса.
– Я привел моего друга на нее посмотреть. Знал бы я тогда… – Фрэнк невесело рассмеялся. – Если бы я только знал… В ту ночь Паулина гадала мне на картах. А еще она гадала мне по руке. Она держала мою руку…
Мамины тонкие пальчики сжимали грубую лапу этого столяра. Ее пальцы, которые трепали мои волосы. Она водила ноготком по его линии жизни…
– Замолчи!
– Возможно, ты не знаешь, так как еще почти мальчишка, но, когда женщина берет твою руку в свою так, как это сделала Паулина, и смотрит тебе прямо в глаза, что-то в тебе меняется. Я привел Дэна для того, чтобы показать ему девушку, с которой собирался прожить всю жизнь.
Моя ступня дергалась, распространяя волны боли вверх по ноге, но я не мог унять этот нервный тик.
– Я попросил ее прийти к офису начальника порта рано утром. Там она сможет меня найти. Я всегда встаю рано. Она пришла утром… И на следующее утро… Она продолжала приходить и после того, как познакомилась с Дэном. Даже после того, как он сказал, что любит ее, Паулина продолжала ко мне приходить. Ты не представляешь, что чувствуешь, когда стоишь в толпе, а твой лучший друг влюбляется в нее.
