Тактические указания были разбросаны в многочисленных приказах и циркулярах, изданных за все время плавания эскадры. Они дополнялись приказаниями командующего, переданными сигналами с флагманского броненосца накануне и в первый день сражения. Поставив эскадре целью достижение Владивостока «соединенными силами», З. П. Рожественский ограничился неопределенными указаниями о способах ведения боя, а некоторым отрядам поручил задания, не соответствующие предназначению составлявших эти отряды кораблей.
Из тактических указаний наиболее важными представляются следующие: при появлении неприятеля «…главные силы следуют на него для принятия боя, поддержанные III броненосным отрядом и отрядами крейсеров, и разведочным, которым предоставляется действовать самостоятельно, сообразуясь с условиями данного момента».«…В бою линейным кораблям обходить своих поврежденных и отставших передних мателотов… (если поврежден «Князь Суворов», флот должен следовать за «Александром», если поврежден Александр — за Бородино, далее… за «Орлом»); при этом «Александр», Бородино», «Орел» могут руководствоваться сигналами «Суворова», пока флаг командующего не перенесен или пока в командование не вступил младший флагман». Предполагалось, что сигналом будет указан номер корабля противника «от головного или правого фланга», по которому следует сосредоточить огонь всего отряда. В случае отсутствия сигнала огонь направляется по примеру флагмана.
Предоставление «полной свободы маневрирования» III броненосному отряду сводилось на нет указанием о том, что он «во всех случаях спешит присоединиться к главным силам». Аналогичная ситуация сложилась и с крейсерскими отрядами: буквально накануне сражения Разведывательный отряд и крейсера «Дмитрий Донской» и «Владимир Монамах» получили задачу охранять транспорты. Наступательные же действия «Олега» и «Авроры» ограничивались приказанием оказывать помощь поврежденным броненосцам.
Немногочисленным миноносцам вместо атаки противника было предписано следить за флагманскими кораблями и в случае выхода последних из строя «спешить подойти, чтобы принять командующего и штаб».
Решение З. П. Рожественского оставить при эскадре четыре транспорта снизило эскадренную скорость и связало часть боевых кораблей охраной обоза. Командованием эскадры в централизованном порядке не были приняты и важнейшие меры по подготовке к бою: на кораблях оставались все гребные шлюпки, паровые и минные катера, обильная деревянная отделка рубок и внутренних помещений (на некоторых кораблях частично убрана решением их командиров). Окраска больших кораблей в черный цвет с желтыми трубами и шаровыми мачтами облегчала противнику наводку орудий. (По приказанию З. П. так перекрасили и бывшие ранее сплошь черными корабли Небогатова.)
Боевую устойчивость русских броненосцев снижала также их перегрузка не только углем (полный запас — в превышение нормального водоизмещения), но и водой, боеприпасами и различными расходными материалами. Радикально разгрузить корабли можно было приказом командующего, но такого приказа не появлялось.
Наиболее слабыми звеньями тактических взглядов командующего были «редкая» стрельба по дальномерам или с одиночными пристрелочными выстрелами и уменьшенная эскадренная скорость.
Отсюда — и пренебрежение к распределению кораблей по отрядам по скорости хода, что многими считалось важным еще до войны. Опираясь на поверхностную оценку опыта сражения в Желтом море (28 июля 1904 г.), З. П. Рожественский предполагал, что в столкновении с японским флотом (которому он заранее отдавал инициативу в маневрировании) эскадра не сможет одержать победы, даже понесет некоторые потери, но главные се силы все же достигнут Владивостока. Поэтому командующий более думал о том, как бы «проскочить» и «не растерять», упустив из виду, что сам по себе прорыв через Корейский пролив мог быть успешным только в случае одержания хотя бы частного успеха в сражении с японским флотом.
Предоставляя инициативу противнику, адмирал настолько стремился к ограничению самостоятельности подчиненных, что даже не назначил рандеву на случай разлучения своих отрядов в бою или во время ночных минных атак. «Рандеву же одно — Владивосток, — позднее говорил он, — об этом все знали».
О настроении Зиновия Петровича в решающей стадии операции отчасти можно судить по его мартовским и апрельским 1905 г. письмам жене. «Армия и флот опозорены. Гибель 2–й эскадры — небольшая надбавка к позору…» — писал он 2 марта от Мадагаскара. Письмо 31 марта от берегов Индокитая: «А нужен исход, хоть самый плачевный, считаю, что продолжение военных действий выразится все возрастающими по степени позора катастрофами… …Колонга я извел вконец — случается плачет… Многие болеют, хотя и держатся…» 16 апреля — из бухты Ван–Фонг «…Развалился я за 7 месяцев тропиков…»[148]
Таким образом, адмирал чувствовал себя нездоровым, размышлял о возможности катастрофы, а в Санкт–Петербург телеграфировал о замене. Впоследствии некоторые авторы упрекали его в отсутствии «гражданского мужества»: надо было доложить в столицу о невозможности решить задачу и необходимости остановить или вернуть эскадру.
Но мог ли он это сделать, сам вызвавшись ее вести? Да и возможности прорыва хотя бы частью сил во Владивосток командующий не исключал. Очевидно обратной дороги не было, и адмирал на эскадре оставался самим собой: резким, требовательным и скрытным начальником Узнав 11 мая о кончине своего старого товарища Дмитрия Густавовича Фелькерзама, Зиновий Петрович не оповестил об этом эскадру, а на «Ослябе» остался контр–адмиральский флаг покойного. Нельзя было подрывать моральный дух при прорыве. В то же время о смерти Фелькерзама не узнал и Н. И. Небогатое, ставший первым заместителем командующего, но не посвященный в планы последнего.
Глава десятая ЦУСИМАЭволюции 13 мая, занявшие около 4 часов времени, были предприняты с целью задержать подход эскадры к Цусимскому проливу, который З. П. Рожественский собирался форсировать в светлое время суток По воспоминаниям В. И. Семенова[149], адмирал назначил быть эскадре в средней точке ее пути Цусимском проливом в «полдень 14 мая», когда минные атаки противника были наименее вероятны. Таким образом, Зиновий Петрович считал наиболее опасным ослабление эскадры при прорыве ночными атаками многочисленных японских миноносцев и вполне сознательно предпочел дневной бой с главными силами — броненосцами и крейсерами адмирала Того.
В 16 час. 30 мин. 13 мая на «Князе Суворове» взвился сигнал: «Приготовиться к бою». Через полтора часа командующий сигналом приказал: «Завтра к рассвету иметь пары для полною хода».
Около 8 часов вечера эскадра миновала о. Квельпарт. Она шла в походном строю, имея броненосцы и большие крейсера в двух кильватерных колоннах: правую вел «Князь Суворов», левую — «Император Николай I». В кильватер 1–му броненосному отряду правил «Ослябя» под флагом покойного Д. Г. Фелькерзама, фактически II отрядом броненосцев командовал капитан 1–го ранга В. И. Бэр. Вслед за III броненосным отрядом контр–адмирал С. А. Энквист на «Олеге» вел «Аврору», «Дмитрия Донского» и «Владимира Мономаха». Между колоннами броненосных и крейсерского отрядов, несколько позади головных кораблей, держались транспорты «Анадырь» (на траверзе «Олега» и «Осляби»), «Иртыш», «Корея», плавмастерская «Камчатка» и буксиры «Свирь» и «Русь». Два последних шли по обе стороны «Анадыря». Впереди эскадры в строю клина шел разведывательный отряд — «Светлана» (брейд–вымпел капитана 1–го ранга СП. Шейна), «Алмаз» и «Урал». Снаружи колонн броненосцев, несколько правее и левее траверзов флагманских кораблей З. П. Рожественского и Н. И. Небогатова, держались «Жемчуг» и «Изумруд», при каждом из них состояла пара миноносцев 1–го отделения. При этом «Бедовый» и «Быстрый» следовали левее «Князя Суворова» (внутри строя), а «Буйный и «Бравый» — правее «Императора Николая I».
