Королева и принц Альберт отплыли из Англии 25 августа на королевской яхте «Виктория и Альберт», которая была спущена на воду в том же году, и которой командовал лорд Адольфус Фицкларенс — один из незаконнорожденных сыновей короля Вильгельма IV. Принц Альберт, как обычно, очень страдал от морской болезни, а королева чувствовала себя превосходно. «Цыганско-матросская жизнь на море, — говорила она, — была чрезвычайно приятной». А завтрак она обычно проводила с сыном французского короля принцем Жуанвиллем, который присоединился к ним неподалеку от побережья Франции. Несмотря на его глухоту, королева Виктория нашла его «добрым и веселым компаньоном», который развлекал ее своими остроумными анекдотами и забавными историями. Король Франции тоже был чрезвычайно рад этой встрече. Он стоял на борту своего королевского судна и терпеливо ждал, когда яхта Виктории приблизится к нему. Она даже опасалась, что король может упасть за борт. «Затем он быстро спустился по трапу и обнял меня», — вспоминала королева. Повторив несколько раз, что он безумно счастлив принимать у себя королеву Англии, Луи Филипп помог королеве перейти на свое судно, которое было украшено королевскими штандартами Англии и Франции. А на берегу королеву уже радостно приветствовала огромная толпа народу, которая громко скандировала по-французски: «Да здравствует королева Англии!»
«После этого, — отметила королева в дневнике, — мы сели в какую-то смешную старинную карету, напоминающую шарабан, и отправились в путь вместе с королем Франции, королевой Марией Амелией (дочерью короля Обеих Сицилий Фердинанда) и всеми придворными дамами и господами», включая принцессу Жуанвилль, герцогиню Орлеанскую и Луизу, дочь короля Луи Филиппа, которая в то время была уже и королевой Бельгии.
Они отправились в королевскую резиденцию Шато Д'Ю. Это была очень неприятная во многих отношениях поездка. Как отмечала позже фрейлина королевы леди Шарлотта Каннинг, в замок короля Луи Филиппа они ехали в какой-то «старой карете, которая представляла собой смесь шарабана времен Людовика XIV и рыночной телеги из Хэмптон-Корта». Кучер был неумелым и чуть было не перевернул карету на подъезде к замку, а пассажиры, по словам все той же леди Каннинг, «несколько миль тряслись по узкой проселочной дороге, покрытой толстым слоем пыли, изобилующей глубокими ухабами и камнями».
А когда они с трудом добрались до королевского замка, леди Каннинг с неудовольствием отметила царившие там непривычные порядки и отсутствие сколько-нибудь комфортных условий для жизни. Ужин в их первый вечер был подан примерно в семь часов, что само по себе было неплохо, однако делали это очень странно. Королева, одетая, по словам леди Каннинг, в совершенно неудобное платье из ярко-красного крепдешина, подол которого был украшен тремя рядами кружевных оборочек, казалось, просто не представляла, что нужно делать с «огромным французским батоном», лежавшим рядом с ней на небольшом столике вместе с каким-то мусором и пищевыми отходами. Сам же вечер отличался необыкновенной «скукой» и однообразием. Французские придворные дамы показались гостям «слишком усталыми». Они тоскливо сидели вокруг стола и слушали лорда Ливерпуля, который сопровождал королевскую делегацию в качестве лорда-управляющего. Он что-то долго лопотал на «ужасном французском», а все присутствующие откровенно зевали и с нетерпением ждали чего-то более интересного/Однажды после ужина какой-то музыкант нудно играл на валторне, причем так странно и непривычно, что сын короля герцог Монпансье начал хихикать, и через минуту уже все присутствующие откровенно смеялись над музыкантом. А тот продолжал играть как ни в чем не бывало и делал это все более странно и непривычно, чем еще больше развлекал публику. «Я очень долго терпела, стиснув губы, — призналась потом леди Каннинг, — но когда он взял самые низкие ноты, я не выдержала и расхохоталась вместе со всеми. Мне было очень жаль бедного музыканта, но он сидел спиной ко мне и не мог видеть моего лица. А во время неожиданных пауз какой-то добрый человек вставал и громко выкрикивал: "Это великолепно, просто превосходно!"»
Леди Каннинг не пишет, принимала ли участие во всех этих увеселительных мероприятиях королева Виктория, но при этом отмечает, что под окном ее величества до поздней ночи играл оркестр из пятидесяти человек, который чуть было «не оглушил ее».
Что же до самой королевы, то она, кажется, осталась вполне довольна пребыванием в королевском замке. Иногда ей казалось, что она видит все это во сне, так как давно мечтала побывать в этом прекрасном замке и считала его «пределом совершенства». Строительство королевского замка началось еще в годы правления Генриха Гиза в 1578 г., а потом замок был значительно расширен по инициативе мадемуазель Монпансье в XVII в. и практически полностью отреставрирован королем Луи Филиппом. Виктория быстро нашла общий язык с королевой Марией-Амелией, с которой проводила много времени, «веселилась и смеялась». Ей действительно понравилась вся королевская семья, в окружении которой она «чувствовала себя как дома», как будто была «одной из них». Позже она отмечала, что ей было очень приятно ощущать себя равной с членами королевской семьи Франции, с которыми могла вести себя вполне непринужденно, открыто и без каких бы то ни было условностей. «Она была такой счастливой с этими прекрасными людьми, - писала леди Каннинг, — что радовалась как ребенок». А когда покидала королевский замок, то «очень сожалела об этом» и с удовольствием вспоминала чистое и необыкновенно голубое небо Нормандии, обеды на открытом воздухе или под тентом, доброе к себе отношение со стороны короля Луи Филиппа, который не поленился заказать по такому случаю из Англии огромное количество пива и английского сыра, чтобы даже этим угодить дорогим гостям. Однако наибольшую радость доставлял королеве принц Альберт, который веселился от души и часто плавал в море.
Принц Альберт действительно был в восторге от такого доброжелательного приема. Откровенно говоря, он недолюбливал французов, но «эти люди, по словам барона Штокмара, приняли нас с необыкновенной добротой и сердечностью, что было чрезвычайно трогательно».
Перед тем как отправиться назад в Англию, премьер-министр посоветовал королеве быть предельно осторожной в высказываниях и никоим образом не затрагивать политические проблемы. Примерно такой же совет дала матери дочь короля Франции. «Мой замечательный папа, — говорила принцесса Луиза, — должен быть естественным, патриархальным и без каких бы то ни было церемоний. Другими словами, он должен быть таким, как всегда. Но если королева затронет какие-нибудь сложные вопросы, что, разумеется, маловероятно... он ни в коем случае не должен вступать с ней в политические споры и всячески избегать всего того, что можно было бы расценить как попытку оказать на нее влияние».
Королева Виктория была довольна, что они последовали этому мудрому совету и, согласно официальному отчету, «не ввязывались в обмен мнениями по политическим проблемам». Именно поэтому этот визит прошел вполне успешно и без каких бы то ни было осложнений, которые могли бы испортить дружескую атмосферу.
Вернувшись домой, королева и принц Альберт провели вместе с детьми несколько дней в Брайтоне, а потом вновь отправились на своей королевской яхте на континент, на этот раз в гости к королю Бельгии Леопольду. Принц Альберт снова мучился морской болезнью, а королева, как всегда, была совершенно равнодушна к неспокойным водам Ла-Манша и долго смеялась над мужем, который вместе с лордом Ливерпулем и министром иностранных дел лордом Абердином еле передвигал ноги и выглядел предельно истощенным морской качкой.
