— Да. Она устала от Англии и от своей семьи и решила начать новую жизнь здесь.
— Так-так, очень интересно…
— Уверяю вас, она готова отказаться от жизни в Англии и жить здесь, со мной.
Гейнсборо кивнул:
— Да, без сомнения, она привыкнет к жизни в колонии. Кто ее родственники?
— Неизвестно. А ее отчим — провинциальный джентльмен, как я понял. Он не занимается политикой и не увлечен светской жизнью. Ее мать целиком подчиняется мужу. Эванджелина уехала из дома с радостью.
— Бедняжка. Ну, нам придется устроить ее жизнь здесь.
— Я так и сделаю.
Гейнсборо улыбнулся:
— Господи, у тебя такой уверенный взгляд, мой мальчик. Надеюсь, что этот твой брак будет удачным. — Он помолчал. — Ну а теперь перейдем к другим делам. Что тебя задержало? Неприятности?
— Интересное приключение.
Остин откинулся на спинку кресла и начал рассказывать, что случилось с ним с того момента, как Эванджелина проскользнула в его каюту и начала соблазнять. Правда, он пропустил те детали, которые могли бы смутить ее, — например, как она умывалась в его каюте после возвращения на корабль.
Гейнсборо же сидел не шевелясь, вцепившись в подлокотники.
Рассказывая об Олбрайте, Остин все сильнее волновался; ему казалось, что он близок к разгадке, и его терзали ужасные подозрения…
Ведь за все плавание только один Олбрайт пытался украсть бумаги. И это была весьма неловкая попытка. Олбрайт не обыскал каюту как следует, и его поймали за этим занятием. Значит, враг, кто бы он ни был, не послал за бумагами профессионала. Как будто этот враг знал, что бумаги все равно попадут ему в руки.
Остин передал Олбрайта городским властям. А этим утром он узнал, что Олбрайта уже нет в городской тюрьме.
Закончив свой рассказ, капитан Блэкуэлл сцепил пальцы, сохраняя «каменное» выражение лица.
Коммодор[10]Гейнсборо коротко кивнул:
— Вот и хорошо. Замечательная история. Наши партнеры будут в восторге. Они, как ты знаешь, завидуют твоим приключениям.
Остин пожал плечами:
— После всего этого я буду сидеть в своем уютном доме с женой и слушать о приключениях других.
— Конечно. Я жду не дождусь, когда буду проводить больше времени с тобой. Мы сможем вместе обедать и предаваться воспоминаниям — как два старика. — Коммодор улыбнулся. — Тебе было приказано сохранить бумаги любой ценой.
— Я выполнил свой долг.
Гейнсборо наклонился к собеседнику.
— Это больше чем просто долг, мой мальчик. Люди, чьи имена в этом списке, предоставляют Англии шанс вернуть себе управление колониями. Интересно, что лорд Рудольф тоже находится сейчас в Бостоне. Как я слышал, король к нему прислушивается.
Остин кивнул:
— Так и есть. Он сам мне в этом признался.
— Хмм… Мы могли бы использовать это в наших интересах. Ну, мой мальчик, бумаги при тебе?
Остин полез в карман сюртука и достал пакет в клеенке. Сердце его колотилось, когда он, наклонившись, протянул пакет своему наставнику.
Гейнсборо взял его и, откинувшись на спинку кресла, развязал шнурок, которым был перевязан пакет. Остин затаил дыхание, когда старик вытащил три листа писчей бумаги и развернул их.
Внезапно Гейнсборо нахмурился:
— Не понимаю… — Он перевернул бумаги так, чтобы Остин мог их видеть. — Эти листы пустые.
Глава 24
Остин спокойно ответил:
— Да, верно.
— Но я не понимаю… Ты решил, что будет слишком опасно принести эти бумаги ко мне?
— Да, именно так.
Гейнсборо поднял брови:
— Ты вправе быть подозрительным. Ты собирался таким образом обмануть того, кто мог бы следовать за тобой, чтобы он подумал, будто ты передал мне эти бумаги?
— Не совсем так.
Старик отшвырнул бумаги и обертку.
— Так где же они? У тебя дома? Нам нужно поехать и забрать их?
Остин покачал головой:
— Нам не нужно ехать ко мне домой.
— Тогда — на корабль?
— Нет.
Гейнсборо помрачнел:
— Что за игру ты затеял, Остин? Где они?
Стараясь говорить как можно спокойнее, Остин ответил:
— Этим утром я поручил доставить их одному высокому чину в правительстве. Для передачи президенту.
— Зачем ты это сделал?
Остин не ответил.
Гейнсборо тоже молчал. Он сидел неподвижно, и глаза его совершенно ничего не выражали.
В углу комнаты тикали часы — минута проходила за минутой. Остин остро чувствовал перемену — от теплой встречи двух старых друзей к холодному подозрению и недоверию.
Наконец Гейнсборо заговорил:
— Значит, ты знаешь.
Остин выпятил подбородок:
— Я догадался. Но надеялся, что ошибаюсь. Я не был уверен до самого последнего времени.
Гейнсборо с облегчением вздохнул:
— Такты не отдал их кому-то в правительстве?
— Нет. — Остин покачал головой.
— Отлично. Значит, ты все еще можешь принести их мне?
— Нет.
Старик встал. Остин наблюдал за ним, и по его спине стекали капли пота.
— Остин, мальчик мой, эта страна очень слаба. Когда-то я считал правильным, что мы вышли из-под власти Англии, но теперь я вижу, что ошибался. Каждый день приносит новые несчастья, с которыми наша страна не сможет справиться… если только она не станет такой же тиранией, какой мы считали Англию. Наше правительство не в силах справиться с трудностями, и мы должны вернуться к Англии.
— Вы хотите снова развязать войну?
Гейнсборо зашагал по комнате.
— Конечно, нет. Если мы будет действовать правильно, кровь не прольется. Эти люди из списка могут использовать всю свою силу и влияние, чтобы пригласить короля снова править на этих берегах, как он делает это в канадских провинциях на севере. Мы можем оставаться административной единицей с независимым правлением. Так что все очень просто.
— При всем моим уважении к вам, сэр, я не согласен. Я дрался с англичанами, я убивал людей и сам едва избежал смерти. Я верил, что американским штатам будет от этого лучше. И я все еще в это верю.
Гейнсборо резко обернулся.
— Ты провел слишком много времени на море, мой мальчик. Ты не видишь, что тут происходит. Мелкие восстания в отдаленных колониях, пренебрежение любыми законами, недостаток зерна, опасное состояние банков… У правительства нет денег и мало власти. Я вижу это каждый день.
