К дому устремились напуганные соседи, потом прибыли констебли и просто любопытные прохожие. Через несколько часов после смерти Анны и ее несчастного любовника Остин приказал убрать трупы, разогнал толпу, а его перепуганный слуга уже успокоился и собрал других слуг, чтобы те привели в порядок комнату. Капитан приказал унести и сжечь испачканный кровью ковер. Он не хотел, чтобы Эванджелина когда-нибудь взглянула на этот ковер. Выстрел снес большую часть лица Анны. Увидев это, Эванджелина уползла прочь, и ее стошнило.
Сейчас Эванджелина тихо сидела на диване, уставившись на свои туфли.
Лорд Рудольф — все еще здесь, будь он проклят! — вошел в комнату, сел рядом с ней и взял ее за руку.
Она тихо сказала:
— Должно быть, Анна очень его любила.
Остин нахмурился:
— Ради Бога, Эванджелина… Она же пыталась тебя убить.
— Я согласен, не жалейте ее, — сказал лорд Рудольф. — В сердце этой женщины добра не было.
— Но как бы она ни поступила — хорошо или плохо, — она сделала это ради него. И это меня печалит.
Остин все еще кипел от злости. Ведь Анна и ее любовник подвергали опасности жизнь Эванджелины!
— Когда они сюда вторглись и начали швырять бомбы, мне, возможно, следовало пригласить их к чаю, — пробурчал капитан. Он открыл ящик своего письменного стола и вытащил тонкий пакет в Клеенке. — Я ухожу.
Эванджелина подняла голову.
— Уходишь?
— Что, сейчас? — удивился лорд Рудольф.
Остин сунул пакет в карман сюртука.
— Я уже и так опаздываю.
Лорд Рудольф прищурился:
— Вы собираетесь доставить документы? — Остин кивнул, а лорд Рудольф продолжал: — Мне следует пойти с вами.
— Нет, я хочу, чтобы вы с мистером Сьюардом остались с Эванджелиной. Конечно, она может вернуться к миссис Милхаус, но вы все равно должны оставаться с ней.
Лорд Рудольф встал и подошел к письменному столу. Его аристократические губы скривились в усмешке.
— Вы оставляете ее под моим наблюдением?
— Не то чтобы я особенно доверял вам, но вы сможете защитить ее. И я доверяю Сьюарду, — твердо ответил Остин.
— Раньше вы пренебрегали опасностью. А ведь теперь Анна и Себастьян мертвы…
— После того как я доставлю документы, опасности не будет. До тех пор я хочу, чтобы Эванджелина была под вашей защитой.
Эванджелина встала и обратилась к ним:
— Может, прекратите говорить обо мне так, будто меня тут нет?
У Остина потеплело на душе. Ему ужасно хотелось протянуть руку и убрать волосы с ее лба.
— Эванджелина, когда ты входишь в комнату, я это всегда чувствую. — Он обвел взглядом ее растрепанные волосы, криво сидящие очки и пухлые губки. — Постараюсь управиться как можно скорее. Возвращайся к миссис Милхаус, если там ты чувствуешь себя в большей безопасности.
— Лучше я останусь здесь.
— Как хочешь.
— Остин, будь осторожен.
Они не все сказали друг другу. Ему страстно хотелось обнять ее, поцеловать, прижать к груди. Но Уиттингтон, нахмурившись, стоял рядом. А у него самого была назначена встреча.
Остин коротко кивнул ей, повернулся и вышел из комнаты.
Уиттингтон последовал за ним до холла. Остин взял свою шляпу и плащ и подал знак слуге, чтобы следовал за ним. Он взял с собой слугу, хотя его наставник и настаивал на том, чтобы встреча держалась в секрете. Но слуга, пусть и не смог бы помочь в драке, мог бы по крайней мере предупредить, если бы что-то пошло не так.
Лорд Рудольф задержал Остина, когда тот направился к двери.
— Я был не прав, Блэкуэлл. Вы ею очарованы, да?
Остин внимательно посмотрел на него:
— Позаботьтесь о ней.
Лорд Рудольф снова скривил губы:
— Вы идиот, сэр. — Он хлопнул Остина по плечу. — Я присмотрю за ней. Не беспокойтесь.
Остин кивнул в ответ. За последние несколько часов ему стало ясно, кто его настоящие друзья. От этого ему было и радостно, и больно одновременно.
Он надел шляпу и вышел в прохладную ночную тьму.
Дом капитана Гейнсборо встретил его радушно. Остин так часто бывал здесь, что хорошо знал все изъяны дома — сколотый кирпич в стене рядом с входной дверью, волнистое стекло в палладианской фрамуге, скрипящая половица при входе — все это он знал даже лучше, чем недостатки своего собственного дома.
Запах воска и оранжерейных цветов заполняли холл. Ярко-зеленая с синим дорожка покрывала пол в коридоре, а одна стена была расписана сценами из деревенской жизни.
Он оставил шляпу и плащ слуге Гейнсборо и прошел в глубину дома. Его же слуга остался в прихожей.
Остин прошел знакомым путем в заднюю часть дома, в библиотеку, где, как он знал, его наставник любил проводить вечера.
Капитан Гейнсборо, пожилой мужчина с серебряными волосами, резкими чертами лица и мягким взглядом, поднялся из кресла и протянул гостю руку:
— Приветствую…
Остин подошел к нему, и Гейнсборо крепко пожал ему руку, потом обнял. После чего отступил на шаг и проговорил:
— Я беспокоился, когда ваш корабль задержался.
— Мне пришлось сделать небольшой крюк.
Капитан чуть приподнял брови, потом покачал головой и указал на кресло:
— Садись, мой мальчик. Хочешь бренди?
— Нет, спасибо. Я спешу.
Старик вынул пробку из стеклянного графина и налил себе в бокал немного бренди. Потом, усевшись, спросил:
— Что же на этот раз мешает тебе провести время со старыми друзьями, а? Ты слишком увлечен своими обязанностями, как всегда?
— На этот раз я увлечен женщиной. Завтра я женюсь.
Бокал выскользнул из руки Гейнсборо и упал на ковер.
— Женишься?
Остин кивнул:
— Ее зовут мисс Клеменс. Она была пассажиркой на «Авроре».
— Боже милостивый! — Осколки стекла хрустнули под ногами Гейнсборо, когда он, поднявшись, шагнул к гостю.
— Похоже, вы не слишком обрадовались, сэр, — заметил Остин.
Гейнсборо покачал головой:
— Нет-нет, прости. Конечно, я рад за тебя. Но очень удивлен. Помню твою женитьбу на Катерине.
Остин сцепил пальцы.
— Я тоже. Но на этот раз все будет по-другому.
— Кто она, эта мисс Клеменс? — Хозяин снова сел в кресло.
— Англичанка. Из Глостершира.
Гейнсборо насторожился:
— Англичанка?
