на что он способен, а повышения процентилей среди гридней ждали теперь все. Процесс был схож с занятиями в Вологде: группа людей выстраивалась вокруг меня в радиусе десяти метров и стреляла в небо теми стихиями, что владели.
Мы могли добить любой атрибут до пятидесяти единиц (именно столько можно было освоить через обучение) и успешно этим занимались. Плюсом прилагалась общая слаженность: не надо было отсылать часть дружины куда-то в тридевятое царство на практику, ослаблять род и ждать их возвращения. Всё происходило здесь и сейчас, не выходя за пределы поместья.
В один день всю ману тратила одна половина дружины, а на следующий — другая. Таким образом менялись уже целую неделю. Моя аура значительно разгоняла потенциал Барятинских бойцов. Это было ещë одной причиной, почему дворяне любили строить свои жилища прямо на местах силы.
Кстати, это всегда вызывало сильный перекос в какой-то один атрибут. Были целые рода огневиков или водников, что потом потихоньку стажировались и переучивались под потребности клана.
Процесс довольно долгий и муторный, к тому же ещё финансово затратный. Аренда мест силы без ликвидаторской корочки — занятие дорогостоящее. А вот нам этим заниматься не надо — пока я здесь, общий уровень владения стихиями будет непрерывно расти.
Что касается меня, то свои сорок четыре процентиля тени я поднял до сорока семи адскими тренировками. Я запретил себе использовать вообще какие-либо другие стихии и каждый день наведывался на четвёртый этаж теневого мира. Там старался не натыкаться на большие скопления молотобойцев, потому как огневая мощь у тени слабая.
Из-за этого частенько забредал за переделы родового поместья, чтобы найти тихое местечко для расправы над монстрами. С них я получал заряженные камушки, пополняя личный запас для Брешей.
Также я сделал важное открытие: если убивать молотобойцев или рыцарей атрибутом тени, то за убийства мне всё-таки капали процентили, тогда как за использование огня или, например, магии земли, сколько ни старайся, получишь шиш с маслом.
Я попробовал схитрить и сделать гибридное заклинание тени и огня, но и в этом случае ничего не вышло — нужна была чистая стихия тени, не важно руническая или по системе «Человек-Источник».
Я называл эти вылазки «рыбалкой», потому что так оно и было: цепляешь как рыбак одинокую цель, сагрессировав её на себя, и отбегаешь на безопасное расстояние, чтобы никто не помешал с ней расправиться. Естественно, я использовал каждый день положенные мне десять минут дыхания за счёт артефактных орденов — это порой и спасало. За оставшиеся две трети срока мне надо хорошенько подготовится и привыкнуть к четвёртому этажу, а затем освоиться и на пятом.
Ломоносов был отправлен в Муром на поиски точного местонахождения Тур’Загала, а компанию ему составил Пётр Аничков в качестве охраны. Ванин дар, а также периодические «озарения» от Клирикроса позволили грамотно подойти к делу. Правда, за это задание сестрёнка Анна мне спасибо не сказала.
Насколько я понял, Скаржинский её раздражал постоянными попытками снискать расположение, а Ломоносова она ждала больше двух месяцев, изнывая от нетерпенья. Однако с момента отъезда ничего не изменилось — Ваня всë так же был к ней равнодушен и холоден. А вот сам он стал нелюдимей — это факт. Часто любил запираться у себя один в домике, а девушка всë ходила вокруг да около, как лиса возле курятника, боясь сделать первый шаг и ошибиться.
Владимир же совсем голову потерял, поговаривали даже завязал на время со своими любовными похождениями.
— Как думаете надолго его хватит? — спросил я за чашечкой чая Елену Рюмину к которой заглянул в гости после визита по местным артефакторным мастерским. Осталось заглянуть в последнюю, к некоему Олегу Веремею.
— Знаете, Владимир может показаться легкомысленным, но на самом деле у него очень тонкая и чувствительная натура. Я не в праве разглашать чужие секреты, у нас с ним очень доверительные отношения, но к Анне у него самые серьёзные намерения. Он даже ко мне стал реже заходить, как увидите его в клубе — обязательно поругайте за это.
— Жертвовать таким обществом — кощунство, но и вы простите его — влюблëнный мужчина не видит берегов…
— А потом спасай этих утопающих, — махнула рукой баронесса, — собирай по кусочкам, нянчись с ними.
— Думаю у Владимира богатый опыт — как-нибудь справится, ну а нет — воспользуется вашим спасательным кругом, Елена Алексеевна, — улыбнулся я тёмноволосой девушке, но та даже бровью не повела.
— Вот вы того же поля ягода, Артём Борисович, — иронично покачала головой баронесса, — наслышана я о ваших любовных похождениях.
— Это от кого же? — удивлённо спросил я.
Елена поправила платье на коленях и жестом попросила лакея унести поднос с вкусностями.
— Мой брат Захар тоже в Бастионе закрывал ежегодную норму.
— Кажется что-то такое припоминаю, — задумался я.
— Вы с ним пересекались на Муромской Бреши.
— Лучник, одет в бригантину, тридцать с лишним лет? — вроде это был посыльный от полковника Третьякова.
— Он самый, папенька ему все уши прожужжал, чтобы сменил оружие, но Захар упрямей барана.
— А что тут плохого? Вы же можете себе позволить, — пожал я плечами.
— Дело не в деньгах, брат хочет в императорский эскадрон конных лучников.
Я присвистнул.
— Далеко метит и много ещё?
— Двадцать процентилей не хватает, но папенька не теряет надежды, хочет женить его…
В общем, я умело увильнул, чтобы не откровенничать на тему моих женщин, а баронесса, поняв моё настроение, решила не настаивать и сделал вид, что так и надо. За такими разговорами у меня обычно и проходили все визиты к Рюминой. Совсем без женского общества я не мог — Софи объявила мне бойкот, так что коротал часик другой в день за чашечкой чая в приятной компании.
Елена была интересной собеседницей, к тому же крайне осведомлённой — грех терять такой контакт. По Громовцу даже пополз слух, что я приволакиваюсь за баронессой, но мы оба были взрослые люди и делали, что хотели.
Рюмина вообще как
