ничего не поняла из обрывков его громкой речи, кроме того, что кто-то умирает. Кто умирает? Кому осталось недолго, и почему детей надо удочерять, и что всё это значит?..
От этих вопросов закружилась голова и стало жарко. Я старательно пыталась размотать теплый шарф на шее, вместо этого еще сильнее стягивая его. Задыхаясь, поняла, что тяну не в ту сторону. В голове стучали, как в колокол, услышанные только что слова Леры: «умирает», «осталось», «дети»…
Шарф не поддавался, силы словно покидали меня. Я стянула с головы вязаную шапку, и холодный воздух бережно обхватил мою голову, словно кинув мне спасательный круг в шаге от обморока. Я глотала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Воздух не заходил в легкие, началась паника, меня охватил ужас.
– Вот ты где, – рядом неожиданно раздался голос Леры, – а мы тебя ищем, я уже испугался, куда ты пропала. Девочки! – крикнул он в сторону парка, – мама здесь!
Повернувшись обратно, он поправил на мне шарф и надел обратно шапку.
– Ну и давно ты тут сидишь? Замерзла? Руки какие ледяные, и нос красный, не хватало, чтобы ты заболела еще…
– Мам, ну ты даешь, мы тебя ищем, зовем, ты что, не слышала? – с испугом в голосе спросила Карина.
– Это были прятки? Да, мамусь? – Юля весело плюхнулась рядом.
– Надя, это не мочь так! – позади стояла Барбара.
Наши глаза встретились, и она суетливо отвела взгляд, накидывая прихваченный с собою плед на мои плечи.
– Идти в дом, будет хорошо, чай, – проговорила она, обнимая меня и помогая встать с лавочки.
– Извините меня, что-то разморило, так хорошо на улице, вот и заснула от кислорода без задних ног. Все замечательно, – придав своему голосу бодрости и обнимая скачущую рядом младшую дочь, оправдывалась я, надев на себя улыбку для своих близких, словно маску, скрывающую страх шага навстречу неизвестности…
***
Утром Валерий и Барон засобирались по делам, планируя посвятить им пару дней. Меня с детьми оставили на попечение Барбаре и Адольфу. Те решили повезти девочек в соседний городок на ярмарку. Карина планировала пройтись с Барбарой по магазинам, Юлия же с нетерпением ждала встречи с искусственным катком, заботливо обустроенным властями для местных жителей. Юлю собирался сопровождать Адольф, который обрушивал на нее всю нерастраченную любовь несостоявшегося дедушки.
Всю ночь я обдумывала услышанное от Валеры, но в итоге заснула, как и обычно, решив отложить тяжелые размышления до утра, и теперь была рада стихийному отъезду близких. В тот момент я не знала, какие финансовые трудности приходилось решать Лере, на какие ухищрения они шли с Бароном, понимая всю свалившуюся на нас ситуацию, чтобы иметь возможность оставить меня и детей лечиться в Германии. Нужно было в срочном порядке найти деньги на операцию и найти тех, кто согласится ее сделать. Я еще не знала, что за опасность меня ждет впереди и насколько агрессивен мой рак, я могла только догадываться о предстоящих шагах, пока Лера держал за моей спиной брандспойт…
***
Германия, февраль, 2008 год
На чердаке было очень темно. Поднявшись под самую крышу купола замка, я осветила пространство прихваченной на кухне лампой.
Луч света вырвал из темноты какой-то сундук. Я осторожно побрела в сторону находки. Доски подо мной заскрипели. Я впервые осталась в замке одна, и мне стало жутковато.
Я поводила фонарем по сторонам, пытаясь осветить темные уголки помещения. В одном из дальних углов внезапно что-то зашевелилось. Из угла на меня смотрели два светящихся огонька.
Я попыталась сделать шаг к лестнице, но ноги не слушались. Меня сковала паника. И зачем я полезла на этот чердак? Не очень-то и хотелось смотреть на эти картины и прочие антикварные штучки, занять себя можно было как-то иначе…
Не успела я сформулировать успокоительное для себя напутствие: «Ну не тигр же притаился на чердаке замка, в конце концов», как из угла послышалось слабое «мяу».
Я стремительно бросилась на зов, опрокидывая в темноте торшеры и бог весть какие еще атрибуты из прошлой жизни хозяев, сложенные здесь за ненадобностью. Изрядно поранившись о стоящие на моем пути предметы, освещая себе путь фонарем, я застыла перед приставленной к стене картиной, откуда доносилось мяуканье.
Ощупав эту инсталляцию светом фонаря, я увидела, что это старинный гобелен в массивной раме. Сюжет мне показался странным, я не сразу уловила концепт. Как и положено старинным гобеленам, здесь не обошлось без кровавых средневековых сцен, которые так любили запечатлевать в те далекие времена на полотнах. Неизменным атрибутом были лев, единорог и прочие животные из средневековой флоры. Лев размещался, как и положено, по центру, и нападал он не на трепетную лань, а на… зебру!
«Вот это поворот», – едва успела подумать я, как раздалось очередное «мяу». Казалось, оно доносится от самого льва. Промелькнула мысль: «Ну все, я схожу с ума».
– Мяу, – отчетливо произнес лев.
Я наклонилась и нос к носу столкнулась с торчащей из гобелена мордой кота, аккурат там, где должна была располагаться голова льва.
– Ты как тут оказался, дружище, я все гадала, куда ты пропал день назад, а ты, брат, оказывается, ценитель искусства, – приговаривала я, пытаясь вызволить бедолагу. – Ну ты выбрал, наверное, самую дорогую из всех картин. Не хочу даже знать, сколько она может стоить и как долго поколения моего рода будут расплачиваться.
Я попыталась приподнять картину, но не тут-то было: подрамник зацепился за что-то, и это объясняло, почему коту не удалось освободиться самостоятельно. Все его попытки вырваться из плена были отчетливо видны на многочисленных зацепках, как раз на месте, где в пучину погружался тонущий корабль.
Кое-как справившись, прихватив обессиленного кота под мышку и волоча за собой картину со следами вандализма, я спустилась вниз и почувствовала себя совершенно обессиленной. Я рухнула на кровать, проваливаясь в сон, перед этим еще раз кинув взгляд на странную композицию.
«Как все-таки необычно получилось: зебра осталась невредимой, вместо головы льва зияла дыра, словно хищник спрятал голову в кусты. Как иногда можно поменять сюжет, если посмотреть страху в лицо», – подумала я и моментально заснула под тракторное мурлыканье примостившегося на мне кота.
***
Замок, февраль, 2008 год
– Доброе утро! Просыпайся скорее, нам сегодня нужно успеть в пару очень важных мест. Как ты себя чувствуешь? Выдержишь поездку? – сказал Лера, как всегда, с завтраком на подносе войдя в нашу спальню.
Последние дни мне было все сложнее спускаться с лестницы, ведущей от апартаментов к кухне и зале для обедов – к усиливающейся с каждым днем
