что Локи не в настроении и не желает никого видеть. Меня это не интересовало. В конце концов, едва ли он сможет ещё чем-то меня удивить.
Однако богу огня это удалось. Когда высокие двери отворились по моему приказу, а затем тихо захлопнулись за спиной, взору предстала более чем красноречивая картина. Широкая обнажённая спина, частично скрытая вьющимися спутанными рыжими волосами, и тонкие женские руки, обнимающие его сильные плечи. Я даже не сумела рассмотреть или запомнить соперницу, лишь отдельные её части — длинные обнажённые ноги, прямые светлые волосы, щеки, залившиеся румянцем при виде нежданной гостьи… Самым мучительно горьким было осознавать, что тем вечером в покоях Локи незваной нарушительницей спокойствия была я — госпожа золотых чертогов и его законная жена.
Я покачнулась, но устояла на ногах. И хотя в первый миг мне показалось, что раскалённый тонкий клинок вошёл в меня где-то между рёбер, я, к своему удивлению, улыбнулась, когда Локи обернулся и взглянул из-за плеча опьянённым и лукавым взглядом, которым обычно… Смотрел на меня. Помню, как замерла, затаив дыхание, как боялась пошевелиться, потому что казалось, кровь из моей глубокой внутренней раны вот-вот пойдёт носом или через горло. Разумеется, я знала, что хозяин чертога может иметь наложниц, и по законам Асгарда это даже не будет считаться изменой. Однако я молила провидение, чтобы подобное никогда не случилось со мной. Мой отец Бальдр никогда не пользовался этим правом, потому что искренне любил и уважал Нанну, а затем своих детей. И я не привыкла делиться. Мне было всё равно: другая госпожа или наложница, тайно или открыто. Я знала одно: любимых не предают. И при виде другой женщины в его руках я немного умерла, но всё так же гордо держала подбородок приподнятым, будто мне ничуточки не больно, будто горло не сдавил ком горечи и отчаяния. Я улыбалась, хотя мне казалось, что лицо свела судорога, и делала несколько ровных шагов вперёд, когда думала, что вот-вот упаду на пол без чувств. Взгляд Локи был холоден, жесток и резал не хуже, чем его острый язык или уничтожающий поступок. Словно ликование, наслаждение читалось на глубине его глаз.
— Кто впустил тебя, Сигюн? — спокойно поинтересовался он, отвлёкшись от своей сиюминутной забавы. Ни тени смущения не читалось на его красивом и волевом лице. Он казнил меня — изощрённо, безжалостно, с жестоким наслаждением, растягивая каждое мгновение, каждое слово. Пару минут я молчала, не переставая сдержанно улыбаться, будто меня совсем не ранило происходящее. Мне казалось, что я не смогу вымолвить ни слова, что, если разомкну губы, непременно разрыдаюсь. Однако этого не произошло. Гордость и высокое происхождение давали мне силы не уронить своего достоинства перед служанкой, которую при других обстоятельствах я, возможно, не окинула бы и взглядом. Несмотря на унижение, я всё ещё оставалась верховной богиней.
— Мне не нужно отдельное приглашение, чтобы войти в твои покои, — отвечала Локи я и как будто не я вовсе. Голос, вопреки всему, и не думал дрожать и был полон ядовитой насмешки в тон моему злокозненному собеседнику. Губы неизменно улыбались. Только не позволить ему понять, как мне больно. Только бы не уступить, — ведь я госпожа, а не случайная наложница, — из груди вырвался презрительный смешок, глаза смотрели ясно, смело. Незнакомка, смущённая моим колким замечанием, неловко юркнула в скромное платье и, поклонившись, поспешила удалиться. Локи даже не взглянул на неё, словно мгновенно потерял к любовнице всякий интерес. Я поймала самозванку за локоть, прежде чем молодая служанка успела проскользнуть мимо. — Бесстыдница, — покачав головой, негромко произнесла я и отпустила девушку, оставив последнюю в полном смятении и замешательстве.
Двери приоткрылись за моей спиной и почти сразу бесшумно затворились. Локи поднялся с постели и потянулся. Он был непростительно сексуален с обнажённым торсом и внушительным достоинством, нескромно выпирающим из штанов, поэтому я отвернулась к окну. Сердце билось с бешеной силой, но мысли текли медленно. В тот миг я ещё не задумывалась, как вовремя появилась, кто моя соперница, что, собственно, произошло. Я признавала только, каким изощрённым и изобретательным бывает Локи в своих наказаниях. И как страстно ему хотелось… Нет, не другую женщину. Ему хотелось уязвить меня, причинить мне невыносимую боль. Что ж, ему это удалось, как бывало всегда. Как же, должно быть, он был взбешён.
— Ты прекрасная лицедейка, — невозмутимо продолжал бог лукавства после недолгого молчания, тяжело обрушившись в своё кресло возле затухающего камина. Стоило ему бросить взгляд на обуглившиеся поленья, как оные вспыхнули с новой силой. В покои дыхнуло жаром. — Правда, Сигюн, — глаза, улыбка, голос… Я бы поверил тебе, но ты вся дрожишь… — его мало скрываемое удовольствие в голосе снова неприятно кольнуло меня. Словно он разорвал мою плоть, а после с больным наслаждением прокрутил в кровоточащей ране палец. Я обернулась к нему. О, как он был доволен собой, казалось, мужчина мог испытать оргазм от своего самодовольства.
— Я бы сказала, что замёрзла, но тут было очень жарко, — чётко проговаривая каждое своё слово, отвечала я, после чего усмехнулась. Я даже не думала, слова сами срывались с кончика языка. Так случалось всякий раз, когда меня задевали слишком сильно. Пробуждалась некая подсознательная защита, и мой язык становился острее меча Фрейра. — Я даже думала присоединиться, но твоя избранница ускользнула так быстро… — глаза Локи загорелись на мгновение. Несмотря ни на что, он оставался мужчиной, и, кажется, в голове его промелькнула очень живая и яркая сцена. По крайней мере, он сглотнул и вскользь пробежался кончиком языка по губам. — Вот ирония, в итоге ты остался и без того, и без другого… — я с деланным сочувствием прикусила нижнюю губу. Каверзный ас усмехнулся и недоверчиво покачал головой, словно не воспринимал мои слова всерьёз, но уже в следующий миг рыжая молния мелькнула совсем рядом.
Я даже не успела понять, что произошло. В глазах на пару минут потемнело от боли. Когда пелена перед ними рассеялась, сильные пальцы уже сомкнулись на моём горле, отрывая тело от земли. Импульс Локи превратился в удар моего затылка о затворённые ставни высокого окна, лишь жалобно скрипнувшие в ответ. Я поморщилась на миг, а затем улыбнулась — я победила. Он так злился, значит, был задет. Что ж, в его игру могли играть двое. Но минутное ликование быстро прошло, а горящие злые глаза и тонкие пальцы, крепко сжимающие горло, остались. Локи держал меня легко, словно ребёнка. Он сознательно делал мне больно, но не особенно душил, чтобы я оставалась в сознании. Я
