признался Шмайсер. – Чисто сработали.
– Вспотеешь на бабе, – бросив окурок на пол, Серьга придавил его ногой.
Хотел привычным движением выбить сигарету из пачки, но переборщил: сразу три высыпались на пол. Подбирать он не стал, потянул другую.
– Кутить так кутить, правильно? – заметил Шумахер. – Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец.
– Вот кто-то с горочки спустился, – придерживая на коленях автомат, тихо и фальшиво напевал себе под нос Семен.
До «конечной» их станции оставалось меньше минуты…
* * *
В бархатный сезон самолеты в аэропорту Адлер приземлялись один за другим. Только из Москвы было шесть рейсов и двое из четырех подозреваемых прибыли разными самолетами. Георгий Гайворонский мог позволить себе снять одноместный номер в гостинице. Серьга устроился в трехместном и гостиницу выбрал поплоше.
Деньги он с собой прихватил, когда бежал от соратников, но в излишнем комфорте не нуждался. Пока его доля от большого куша оставалась в проекте, поэтому он собирался экономить на себе, чтобы не обрезать потом расходы на дочку. Слепому стоило больших трудов уговорить его оставить Иру на несколько дней в московской квартире. Хозяйка квартиры должна была временно вернуться туда и присмотреть за девочкой.
Выделенные самому Глебу «командировочные» подошли уже к концу. До загруженного работой Потапчука он добраться не мог, поэтому самому приходилось поджиматься. Оплатить за свой счет билет на самолет и жилье Семену он не мог, поэтому Курносый выехал днем раньше, а прибыл днем позже в кабине дальнобойщика. Сиверов устроил его убирать один из огороженных пляжей, недоступных для общего пользования. Это давало право на еду и ночлег.
Последним примчал на своем мотоцикле Деготь. Вначале Сиверов не соглашался, чтобы Денис отправлялся на «Чоппере» в такой дальний путь. У всякого мотоциклиста возникают на трассе проблемы с блюстителями порядка, и не всегда эти проблемы бывает легко уладить.
Характер Дегтя не позволял рассчитывать на его вежливость и покладистость. Но он клятвенно пообещал не нарываться. Трудно было судить, в какой мере он сдержал свое слово, но во всяком случае добрался в срок. Глеб пристроил его в щитовом домике, в одном из многочисленных мотелей в окрестностях Сочи.
Глеб допускал, что предатель мог начать действовать уже в Москве, передать кому-то информацию о черноморском рейсе. Возможно, в Сочи прибыла другая «группа товарищей», намеренных подключиться к делу на завершающей стадии.
Не стоило и пытаться отслеживать всех. Даже если б он мог поселить свою команду вместе, это было бы почти безнадежной задачей. Ни сам Федор Филиппович, ни кто-то другой от его имени не наводили справки о расселении «курортников». Сиверов все больше убеждался, что силы и средства на это задание отвлекаться не будут. Ему нужно исхитриться и самому сделать вывод, опираясь на предположения. Опять, как ни крути, хирургу нужно сделаться психологом.
Для чистоты эксперимента к охоте за большим кушем следовало привлечь и Харитонова. Слепой пока не мог решить, на какую клавишу нажать. Еще с незапамятных времен известно: если разбойник уверует в Бога, то всерьез и надолго. Речь не о золотых цепях с крестами, не о показушных визитах в церковь и щедрых пожертвованиях – речь о молитвах, соблюдении постов, отрешении от мирского. Вряд ли Шумахера могут погнать за большим кушем страх или алчность. Чем еще можно ввести в искушение новоиспеченного праведника?
Сиверову по-прежнему не нравилась собственная роль. Но смешно было бы ему, внештатному киллеру службы безопасности, оценивать приказы начальства с моральной точки зрения. В этом суть службы – какой бы она ни была.
Шумахера он обнаружил при деле: стоя на длинной лестнице, тот обрезал чересчур разросшиеся ветки одного из деревьев на церковном дворе. Поздоровался, глядя снизу вверх. Харитонов ответил с той спокойной благожелательностью, с которой, наверное, ответил бы и лучшему другу, и злейшему врагу.
– Опять, вот, приперся. Не надоел еще?
– Все нормально. Только подождите немного.
Зеленые ветки падали справа и слева от Глеба. Он думал о том, что эти листья тоже хотели жить, зеленеть дальше, впитывая солнце каждой клеточкой и жилкой. И вот их безжалостно обрезают по каким-то своим соображениям.
– Ну, давай, рассказывай, – Шумахер слез на землю и приставил к стволу садовые ножницы с ручками метровой длины.
– Неудобно тебя грузить. Но должен спросить совета. Дело одно, понимаешь, наворачивается. Болтать мне о нем нельзя, но если тебе не скажу, сглодаю сам себя изнутри. Ты такой человек… я точно знаю, что дальше это не пойдет.
– В ногах правды нет, пошли присядем подальше от глаз.
Зайдя с тыльной стороны церкви, они присели на кирпичный выступ забора. Выкрашенная руками Шумахера решетка уже подсохла, испачкать спины они не могли.
– Страшновато, – продолжил Глеб. – И хочется и колется. Бабки сумасшедшие, но если лапу наложишь, потом достанут из-под земли.
– Ну и как вы думали, что я могу посоветовать? От себя ничего не скажу. Есть заповеди Христовы, им и надо следовать.
Глеб молчал, ожидая вопросов. Неужели не заинтересуется что и как?
– Здесь особый случай. Может, Боженька и закроет глаза.
– Какие тут могут быть благие намерения? – улыбнулся Харитонов. – Передадите все в детдом? Заработайте честным трудом и передайте, вот когда пожертвование угодно Господу.
Глеб испытал то самое чувство камешка в ботинке, которое уже испытывал в редкие свои встречи с людьми набожными, праведного образа жизни. Откуда они так точно, до мелочей знают, чего хочет Бог? Что им позволяет мерить мерой с точными делениями каждый шаг человеческий?
Не все случаи жизни предусмотрены в Святом Писании. Да и кто на самом деле знает, как правильно истолковать притчу о блудном сыне, о рабах и винограднике, о пастыре и стаде овец?
– Я еще не дорос до такого: рисковать шкурой ради благотворительности. Бабки я собираюсь взять себе. Знаешь, чьи они? Чеченские. Переправляют туда, в горы, полевым командирам. Вот я и думаю, что много жизней мог бы спасти. Вдруг за это Боженька разрешит попользоваться?
– Чеченские? Вы уверены? – голос Харитонова изменился.
– Еще! Только ведь они известные мастера долго помнить и сурово мстить. Найдут, шкуру сдерут с живого, и никакие молитвы не помогут.
– Помощь дается человеку по вере его… Откуда
