мотивами мог быть одержим Родрик. Он имел богатство, положение в обществе, бесконечное уважение короля, влияние. Но министр не знал всего: он не видел Ньерд, не слышал шепот моря, у него не было видений…
– К сожалению, мне пора идти, – он подошел к двери и взял в руку черную трость, прислоненную к двери. Только сейчас Ида заметила, что лэрт хромает на правую ногу. Вероятно, вечер и ночь не прошли для него бесследно.
– Пожалуйста, не покидайте дворцовую территорию, пока мы не найдем архиепископа. Конечно, было бы разумно приставить к вам охрану, но, к сожалению, это вызовет много вопросов.
– Лэрт Вайнер, могу я к вам обратиться?
– Разумеется. Просите что угодно. Вашу помощь следствию сложно переоценить.
– Вы обещали Марке Арнолески государственную награду.
Министр закашлялся:
– Я и правда так сказал?
Ида утвердительно кивнула.
– Но вы же понимаете, что я не могу этого сделать? Женщинам не присваивают награды.
Ида смотрела пристально и упрямо. Лэрт был вынужден сдаться.
– Хорошо. Я обещаю сделать все, от меня зависящее, – он скривился, как будто у него заболели все зубы одновременно. – Даже не представляю, как буду объяснять королю…
3
Если остановиться и прислушаться, можно услышать, как трещат от мороза склонившиеся к остывшей земле деревья, едва выдерживая тяжесть наросшего инея. Город, стоящий на реке зимой, до обледенения был промозглым. Ида потерла руки в вязаных рукавицах. Щеки раскраснелись, девушка была уверена, что и нос эта участь не миновала.
К счастью, Рикард принес чай, залитый в диковинный сосуд, сохраняющий тепло даже в такой сильный мороз.
– Интересно, как там Густав? – девушка отпила душистый отвар из большой керамической кружки. Она наливала чай понемногу, чтобы не успевал остывать.
– Признаюсь: я по нему скучаю. И дворец непривычно пуст.
Вся королевская семья вместе с частью двора отбыла в охотничий домик, на деле представляющий собой весьма внушительный дворец из камня и дерева. Покидать основную резиденцию Иде строго-настрого запретил министр тайной канцелярии. Девушка давно стала замечать, что за ней ненавязчиво, но следят люди короля. За прошедший с бальной ночи месяц найти архиепископа так и не удалось. Однако это не помешало осудить его заочно и приговорить к смертной казни. За его поимку полагалась солидная награда. Собрание церкви Белого Бога избрало нового архиепископа.
Рикард остался во дворце, лелея надежду не отвлекаясь поработать над своими проектами. У Иды появилась странная привычка периодически заглядывать в лабораторию. Иногда они разговаривали о магии, просматривали старинные источники, которые удавалось найти. Увлеченность Рикарда пошла еще дальше: он заказал массу магических книг из Арлисса. Жаль, что почта шла месяцами. Временами на Рикарда нападала мрачность, и тогда Ида, сидя на софе, что-нибудь читала, а некромант занимался своими изобретениями, чертил и собирал непонятные девушке конструкции. Когда Ида задавала вопрос, не нужно ли ей уйти, ведь читать она могла бы и у себя, Рикард уверял, что она ему совершенно не мешает, напротив, ему лучше думается в ее присутствии.
Ида понимала, что их отношения были странными, но ничего не могла поделать: ее непреодолимо тянуло в эту цитадель научного прогресса. Каждый раз девушка находила повод для визита. Она осознавала, что так не может продолжаться бесконечно: однажды лэри войдет в дверь лаборатории и больше не сможет оставаться другом. Рикард вел себя как настоящий лэрт: его отношение к Иде было уважительным, в некоторых моментах трепетным. Девушка боялась себе признаться, что в глубине души ей хотелось большего.
Вернувшись из своих мыслей, она оглядела режущую глаза белизну вокруг.
– Я подумываю покинуть Эренхельм. Не вижу больше смысла в своем дальнейшем пребывании при дворе. – Ида застегнула верхнюю пуговицу теплого зеленого пальто. Девушка открыла в себе необыкновенную любовь к этому цвету. «Зачем мне другие цвета? Пусть они смоются, померкнут…»
Рикард был удивлен. Ошарашен.
– А как же… Густав?
– Он привыкнет жить без меня. Меня медленно убивает это место. Жизнь при дворе – не мой путь.
– В Вестдалене может быть опасно, – возразил инженер.
– Не более, чем в других местах. Если я ему действительно нужна, он найдет меня повсюду.
Взгляд Рикарда устремился к горизонту. На скулах заиграли желваки.
– Дай еще немного времени. Я уверен, нам удастся его разыскать.
Ида промолчала. Последние дни ее посещало предчувствие, что времени у нее нет.
* * *
Она лежала на кровати, сжавшись в клубок и уткнувшись лицом в подушку. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание сбилось. Еще одна ночь и один и тот же сон: она лежит на кровати, открывается дверь. Он подходит к ложу и забирает девушку в смердящую бездну, где царят разложение и крики несчастных жертв.
Не высыпаясь ночью, она клевала носом днем. Даже вошедшее в привычку ежедневное колдовство в заброшенном читальном зале больше не помогало освободиться от напряжения.
Ветта, видя поутру ее красные глаза, давала очередной сочувственный совет:
– Лэри, посетите церковь, помолитесь. Зажгите лампадку. Сами удивитесь: спать будете как ребенок.
«После посещения церкви, где он служил столько лет, как бы мне до конца своих дней сна не потерять».
Камеристка интуитивно верно поняла скептицизм лэри, поскольку тут же попыталась ее разубедить.
– Да вы не бойтесь! Приходите в дом Бога Исаии, он накроет вас своей благодатью. К тому же у нас новый священник, пожилой и очень приятный. Его перевели из графства Моранг. С этого года совет решил, что архиепископ будет вести службы только по большим праздникам.
«Может, в этом был смысл. Нельзя всю жизнь бояться людей только потому, что один из них оказался не так хорош, как о нем думалось».
Церковь встретила благоговейной тишиной. Темные ряды скамеек стояли пустые. Послеобеденное солнце проникало сквозь витражи, отбрасывая цветные блики на каменный пол. Пахло воском и благовониями. Свечи трещали от сквозняка, где-то нашедшего себе путь. Ида села на скамью и тихо молилась. Когда она собиралась уходить, откуда-то сбоку появился церковный служка и принялся менять оплывшие свечи на новые. Девушка поприветствовала щуплого невысокого мужчину. Все его скромное одеяние составляла сутана из серой ткани и холщовая сумка, перекинутая через правое плечо.
Ида уже шагала к выходу, когда мужчина догнал ее:
– Лэри, вы обронили!
Ида развернулась и увидела злые глаза напротив, грубая ладонь закрыла рот и нос мокрой тряпкой. Она отбивалась изо всех сил, но напрасно: служка держал крепко. Ноги и руки ослабли, отказались повиноваться. Затем наступила темнота.
* * *
Сознание возвращалось неохотно. Ида не спешила открывать глаза. Хорошая новость – она еще жива. Плохая заключалась в том, что ее связали и
