на мотив старой студенческой песни, написал революционный поэт (ученик Менделеева, кстати) Леонид Радин, находясь в этой тюрьме в заключении.
В «Таганке» в разные годы сидели профессиональные революционеры Николай Бауман и Леонид Красин, писатель Леонид Андреев, философ Павел Флоренский, Луначарский, многие жертвы произвола Берии, после войны – генерал Власов и его солдаты, и даже знаменитый целитель Порфирий Иванов. Именно в Таганке был создан первый в России словарь воровской лексики «Блатная музыка. Жаргон тюрьмы», составленный осужденным за мошенничество авантюристом Василием Трахтенбергом. Он лег в основу всех последующих аналогичных словарей.
Известное слово «баланда», означающее тюремную похлебку, тоже происходит отсюда, и история его возникновения довольно страшная. Легенда рассказывает, что некогда в Таганской тюрьме был повар по фамилии Баландин. Готовил он очень плохо и бессовестно воровал продукты. Однажды урки взбунтовались и сварили в котле этого Баландина живьем. Отсюда и пошло – баланда.
Взорвали старинную тюрьму в 1958-м, выстроив на ее месте и частично из ее обломков жилые корпуса и детский садик. А в 1998 году над Москвой пронесся ураган, вырывавший с корнем из земли деревья. Жители района потом рассказывали, что в образовавшихся ямах можно было различить кости, очень похожие на человеческие: здесь на территории тюрьмы не только приводили в исполнение приговоры, но часто и тайно хоронили тела убитых.
Много знаменитых сидельцев было и в Бутырской тюрьме: здесь провел несколько месяцев начинающий революционер Лев Троцкий. Прямо в тюрьме он успел жениться на «боевой подруге» Александре Соколовской, которая и приобщила его в своё время к марксизму. Пять с небольшим месяцев провёл в Бутырке молодой Владимир Маяковский, здесь отбывали наказание Нестор Махно и Серго Орджоникидзе.
Песня «Таганка» – народная тюремная песня. Автор ее неизвестен. Может то был кто-то из воров, сидевших в тюрьме, а может и угодивший в цугундер интеллигент.
Святой доктор
С московскими тюрьмами связана судьба замечательного человека, «святого доктора» Федора Петровича Гааза (1780–1853). Он родился в Южной Германии в семье аптекаря, учился в католической церковной школе, потом в университете окончил курс медицины. Успешно вылечив находившегося в Вене русского вельможу Репнина, Гааз по приглашению благодарного пациента отправился с ним в Россию и с 1806 года поселился в Москве, быстро приобретя известность и практику. Назначенный главным врачом Павловской больницы, Гааз в свободное время лечил больных в богадельнях, приютах, в качестве военного врача участвовал и в войне 1812 года.
После войны Федор Петрович вновь поселился в Москве и, занимаясь частной практикой, стал одним из известнейших врачей и очень богатым человеком. Жизнь его круто изменилась в 1825 году, когда он был назначен главным врачом московских тюрем. Условия, в которых содержались заключенные, ужаснули Гааза. С этого момента и до самой смерти он посвятил себя одному делу: по возможности облегчить жизнь заключенных и особенно – попавших в тюрьмы детей. Он добился облегчения веса кандалов, того, что их стали изнутри обшивать мешковиной; по его настоянию колонны ссыльных, отправляемых из Москвы в Сибирь, перестали приковывать к железному пруту.
По его настоянию Бутырка была перестроена в соответствии с требованиями гигиены и санитарии. На пожертвования, собранные Гаазом, была устроена при пересыльной тюрьме школа для арестантских детей. Детищем Гааза стали Старо-Екатерининская больница для чернорабочих и Полицейская больница в Малом Казённом переулке. Он принимал туда и бесприютных больных, подбираемых на улицах города. Его фраза «Спешите делать добро!» – стала крылатой.
Гааз добровольно брал на себя обязанность ходатая по делам, когда видел осужденных безвинно или нуждающихся в снисхождении. Однажды ему довелось поспорить на эту тему с самим митрополитом Филаретом, которому изрядно надоели постоянные просьбы Гааза.
– Вы все говорите, Федор Петрович, – возмущался митрополит, – о невиновных осужденных, но таких нет! Если человек подвергнут каре, значит, есть за ним вина.
Старо-Екатерининская больница. 1913 год
– Да вы забыли о Христе, владыка? – немедленно парировал Гааз.
Окружающие притихли, ожидая гневного ответа митрополита, но тот после минутного молчания смиренно произнес:
– Нет, Федор Петрович, не я забыл о Христе, а, видно, Христос меня оставил, – и, поклонившись, вышел.
На благотворительность ушло все имущество богатого Гааза, и когда нужно было его хоронить, то пришлось это сделать за счет полиции. В последний путь Федора Петровича Гааза провожали десятки тысяч москвичей всех сословий и состояний. До самого Введенского кладбища в Лефортове гроб несли на руках. Могила Гааза сохранилась. На ее ограде укреплены настоящие кандалы: это облегченная модель, которой после долгих требований Гааза заменили старые – двадцатифунтовые, в которых прежде этапировали ссыльных[37].
Владимирский тракт
На каторгу, в Сибирь убийцы шли по этапу, то есть пешком в кандалах по Владимирскому тракту, современному Горьковскому шоссе.
«Дон-дон, дон-дон, слышен звон кандальный…/дон-дон, дон-дон, путь сибирский дальний…» – пелось в старинной песне о Владимирском тракте. Современное название части дороги, относящейся к Москве, – шоссе Энтузиастов – придумал Луначарский в память об энтузиастах – революционерах, желавших изменить мир. Закованные в цепи узники, плохо одетые, больные шли по этой дороге пешком во Владимирскую пересыльную тюрьму и дальше, дальше – в Сибирь. Многие, не добредая до цели, находили вечный покой тут же – на обочинах дорог. И хотя тела их полагалось довозить до кладбищ, на практике это правило выполнялось далеко не всегда. Сколько безымянных, забытых могил осталось вдоль нынешнего шоссе Энтузиастов – трудно даже представить.
Ходит по Москве упорный слух, что на разных участках Горьковского шоссе время от времени появляется бородатый мужик – призрак каторжанина-душегубца, сгинувшего на Владимирском тракте. Он подходит к останавливающимся машинам и стонет:
– Простите, люди добрые…
При встрече с призраком надо быстро ответить:
– Бог простит! – и уходить от него поскорее.
Московская полиция
Для борьбы с уголовной преступностью в 1866 году была создана сыскная полиция.
Контора ее находилась на пересечении Малого и Большого Гнездниковских переулков.
Прославленным начальником Московской сыскной полиции стал Аркадий Францевич Кошко. Родился он в Могилеве в семье отставного коллежского асессора, получил домашнее образование, потом был зачислен в пехотный полк и поступил в юнкерское училище. Молодой офицер зачитывался детективными романами и скоро понял, что истинное его призвание – криминалистика.
У Кабацкого пруда. Село Богородское. Ок. 1910 года
Свою работу в этой области он начал в Риге, где раскрыл дело об изготовлении бомб для революционеров, за что был приговорен ими к смерти. Кошко
