переход через владения непонятных, но судя по рассказам проводников — не очень многочисленных — тварей, казалось сущей ерундой.
Старший из них тихонечко предупредил, что на крайний случай, они заберут 3–5 человек, и этим удовольствуются:
— Только постарайся, Твоя Милость, чтоб одним из них тебе не оказаться. Сам видишь, сами эти болваны опять превратятся в толпу, и боюсь даже без помощи врагов не дойдут до Сен-Пьер…
Тут да, не возразишь, но мне и самому, конечно же, не хотелось в такие вот «сопутствующие потери», в чем я его и заверил тогда.
* * *
Лес лошалуа, несколько часов спустя
Общий подъем, завтрак, туалет — и в смысле снаряжения к возможному бою тоже — потом, короткие сборы, и вот мы снова в пути. К концу второго часа сначала компания наших проводников, а за ними и передовой отряд конных лучников — неуверенно вошли под лесные кроны очередного леса. Немного притормозив, в нем стали скрываться и остальные отряды, а за ними и я, с остальными караваном.
После этого я со своей свитой возглавил колонну. В таком месте никогда не знаешь, где самое безопасное место, а идя первым, можно хотя бы попробовать контролировать скорость колонны ну и новости получаешь пораньше.
И да — у явно видимой границы этого леса упряжные кони притормаживали, прядали ушами и пытались взбрыкнуть, но как-то неуверенно. Будто что в них вызывало сомнение в том, стоит ли это делать. Однако стоило только вознице хлопнуть их вожжами по крупу, как животины переставали выделываться, и начинали вести себя покладисто.
Они будто говорили: смотрите, мы и сами не поймем в чем дело, но вас предупредили…
Вполне возможно, если бы люди шли мелкими компаниями, с такой мутотенью кто-то из них мог бы даже передумать, развернуться на странной опушке и поехать назад, но уже даже средневековое войско — старалось жить по приказу. Даже если его отдали за сотни миль от опасного места.
И да, не то чтобы, до этого мы ехали по степи, вовсе нет!
Просто лес, в котором правили лошалуа, абсолютно четко отличался от скопления деревьев, по которому мы петляли прежде. Покинув больше часа назад свой вчерашний лагерь, сначала мы ехали по совершенно обычному, может даже и в самом деле чуть более жидкому лесу, чем во многих других местах.
Но граница между чуждыми друг другу зонами «не чувствовалась» или там «ощущалась», ее было совершенно однозначно видно!
Спустя два часа после подъема, мы вошли под сень совершенно других буков и дубов. Вовсе не тех же самых, которые своим видом набили оскомину еще в первые несколько дней пути…
Здешние деревья, во-первых, были куда выше обычных, а во-вторых, своей осанкой — они скорее напоминали сосны.
Большая часть веток на здешних буках отчего-то начинала расти на высоте не ниже восьми или девяти метров, сплетаясь в итоге необычайно пышные кроны, почти непроницаемые для прямых солнечных лучей. При этом, как и в сосновом бору, буково-дубовый лес лошалуа оставался каким-то ненавязчиво светлым и…доброжелательным что ли?
На лодках сегодня вместо алебардщиков я отправил стрелков.
Подменив единственную нашу полноценную пехоту ближнего боя большей частью арбалетчиками и пешими стрелками из большого — валлийского — лука. После случая с вчерашней беготней от мага, пользы от этих парней в лесу я больше не видел.
В конце концов, даже слабенькая аркебуза в упор имела все шансы не только продырявить чью-нибудь броню, но и сломать ему ребра, поэтому самых боеспособных стрелков я предпочел держать под рукой, пусть их и осталось чуть более шестидесяти.
По словам старшего проводника, больше всего шансов отбиться от местных хозяев давали алебарды. Даже небольшой топор на полутора- двухметровом древке, при толике удачи и расторопности, давал шанс перерубить длинные корнеобразные руки лошалуа и освободить попавшего в них человека, поэтому всех ветеранов-пикинеров я распределил небольшими группами вдоль каравана.
Это должно было приободрить остальных, но, по-моему, зря переживал.
Первые несколько часов пути через этот лес народ жался к телегам и товарищам, хотя здесь ни подлеска, ни густых или любых других кустов считай, что и не было. Фактически — гуляй или даже катайся — не хочу.
Однако стоило нам углубиться, начали попадаться поначалу редкие, но хорошо видимые следы — судя по состоянию — еще первых, неудачливых караванов. Сначала сгнившие обломки одной телеги, потом — две, три…
После полудня начали попадаться буквально завалы из брошенного имущества.
Конечно, ни ткани, ни морская соль или мед с востока Балтики, ни что-нибудь другое, столь же подверженное погоде — не сохранялось. Но сначала один смельчак, потом другой нашли на скелетах кучку монет. Потом какие-то новые везунчики выкопали из перегнившего мусора заржавелый, но вполне сохранивший рыцарский меч, наконечник алебарды или копья — и народ принялся откровенно наглеть.
Только палки сержантов не позволяли возницам присоединиться к общему сумасшествию, но караван уже совсем не выглядел сплоченным и готовым к бою отрядом. Если бы хоть лошалуа утащили кого-нибудь — да, в какой-то момент я искренне начал мечтать о нападении — но фиг там…
— Что думаешь? — спросил я начштаба, стараясь хотя бы не скрежетать зубами от злости.
— Ваша Милость, если вы прикажете, мы их, конечно, сможем снова согнать в кучу, но позвольте совет… — он смущенно пошевелил своими жидкими бровями.
— Паскаль, не неси чушь, я же тебя сам спросил… — устало отмахнувшись, почувствовал вдруг, что пружина дурных предчувствий внутри разжимается: опытный ветеран, кажется, видел в происходящем какую-то «пользу». — Давай уже!
— Добыча в аббатстве позволила неплохо улучшить кормежку, но платят им по-прежнему лишь от четырех до восьми ливров за 30 дней. Отличные деньги, если думать о них в казарме, и уже совсем не такие привлекательные, чтоб идти навстречу неизвестности.
— По-моему, начинаю тебя понимать…
— Мало кто из нас видел здешних тварей, но баек — наслушались все. И я, уж простите, знаю, что вам сообщил проводник… — Паскаль снова запнулся, ожидая моей реакции.
— Ну же!
— Господин, если здешние твари сожрут пусть не пятерых, а даже семерых, но остальные при этом немного разбогатеют, то они куда увереннее встретят новые опасности!
— А если здешние никого из нас не сожрут, гм…
— Да, господин! Если мы пройдем без потерь, и вы лишите их добычи, лежащей под ногами… — начштаба решительно рубанул ладонью в воздухе. — Нет, они не перестанут слушать ваши приказы сейчас, но станут очень сильно разжигать желчь в себе, обсуждая, что мы не дали им разбогатеть. Потом, оставленный мусор станет превращаться в брошенные алмазы, и в следующий раз — сохрани нас от этого Дева Мария! —
