от истинной веры. Это были как раз те, против которых протопоп боролся у себя на родине в нижегородской провинции.
У Аввакума накапливалась злость против сытого и бездеятельного Иосифа. Преждевременная смерть патриарха в корне изменила ситуацию. На его место пришел Никон. И начал с того, что стал менять прежних московских книжных переписчиков на польских. Поляки были грамотные, знали греческий язык. Началось великое исправление церковных православных книг по греческим богослужебным образцам. Аввакум не знал ни греческого, ни польского языка, он считал их чужыми, даже вредными. Произошла ссора, которая переросла в серьезный конфликт, приведший в дальнейшем к церковному расколу и появлению старообрядцев.
В Москве протопоп Аввакум нашел своих сторонников. Его благонравные проповеди собирали толпы народа. Он возвещал к ним: «Если хочешь, чтобы тебя помиловал Господь, сам милуй его, если хочешь, чтобы тебя почитали, – почитай других. Хочешь есть сам – корми других, хочешь взять – давай другим. Это и есть равенство верующих. Не желай худшего ближнему, желай ему лучшего и тебе воздастся».
Боярыня Морозова навещает Аввакума в тюрьме. Миниатюра XIX в.
Он осуждал прогреческую позицию патриарха, клеймил его позором и взывал ко всем верующим в Руси не подчиняться патриарху.
В Москве становилось неспокойно. Священнослужителям тайно докладывали, что жена царя Алексея Михайловича Мария Ильинична Милославская тоже выступает против Никона. Она спорила с мужем и требовала от него поддержать проповедника протопопа Аввакума, создавшего в Москве «Кружок благочестия веры».
Рассказывали, что после спора с царем Алексеем Михайловичем его духовное чадо – протопопа Аввакума – арестовали, за ним дворцовую боярыню Феодосию Прокофьевну Морозову. Ее лишили имения и вместе с сестрами сослали в Пафнутьево-Боровский монастырь, где поместили в вырытую земляную яму, в которой она погибла от голода и холода. «Уморил Никон староверующую».
Художник Суриков на своей знаменитой картине «Боярыня Морозова» изобразил боярыню с поднятой вверх рукой и сложенными двумя перстами, символам старообрядчества…
В 1665 году схватили и неистового протопопа. Его допросили, он упорствовал, стоял на своем, его отправили в подвалы Андроникова монастыря. Думали, что, побывав в застенках на воде и хлебе, одумается, смиренным вернется в лоно новой церкви. Не тут-то было. Аввакум еще больше ожесточился, выступил против Алексея Михайловича. Чаша терпения царя-батюшки переполнилась. Аввакума вместе с семьей и двумя сыновьями выслали подальше от Москвы, в Сибирь, в Тобольск.
Несчастья настигли протопопа в дороге. Оба его сына не выдержали лишений и умерли. Аввакум потерял свою опору, свою надежду. Это наказанье Божье за грехи? За какие? Он же боролся за чистоту первозданной веры. Неисповедимы пути твои, Господи.
Жизнь в далекой Сибири была тяжелой, не было рядом привычных друзей. Не было священных книг, не было ничего – холодные белые снега зимой, студеная вода, черствый хлеб, сухая рыба…
В Москве между тем патриарх Никон, возомнивший себя пастырем всей Руси, впал в немилость. Царь-батюшка решил от него избавиться. Вынудил Никона отречься от патриаршества и отправил его в Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь, где он стал жить в особом ските.
Противники Никона захотели другого духовного пастыря. Самым лучшим будет изгнанный протопоп Аввакум. Он наверняка одумался. Надо его вернуть. Царь согласился. После десяти лет ссылки Аввакум Петрович вернулся в столь знакомый ему первопрестольный град. Но рано радовался протопоп. Царь вызвал его к себе. Это был уже другой правитель, никакой ласки не проявил, только разрешил одно: выступать против Никона можно, но ни слова против новой обрядности, ни слова против греческого православия. Увы, это предупреждение пролетело мимо ушей протопопа. Некоторое время он еще держался. А потом в него словно бес вселился, критиковал всех и вся…
Царь с ним не шутил, в 1664 году протопопа Аввакума отправили на Белое море, в четырехстах верстах от Архангельска. Он провел там два суровых года. В Москву его вернули в 1666 году. Но никто не давал ему права проповедовать, сан протопопа сняли, постригли в монахи. Унизили. Он за старое, его стали сечь кнутом и вместе с сообщниками сослали в Пустозерск на Печору, где он провел 14 суровых годин в земляной тюрьме, на воде и хлебе, иссох, состарился, устал, но готов был выступить с проповедями.
В Москве в 1676 году престол занял сын царя Алексея Михайловича Федор Алексеевич, ему не исполнилось пятнадцати лет, болезненный, мнительный ребенок. Услышав о переменах в столице, Аввакум воспрянул духом и направил молодому царю свое послание. Старец не удержался и вместо похвалы новому правителю стал поносить его батюшку, прежнего царя Алексея Михайловича. Молодому царю сказали, что письмо от бывшего протопопа Аввакума дерзкое, злобное. Его судьба была решена. Для строптивого старца и его сподвижников на месте изгнания готовили глубокий сруб, на свободу не вырваться. В нем 14 апреля 1682 года Аввакума и его сторонников просто сожгли…
Сочинения протопопа, однако, не пропали. Их сохранили старообрядцы. В них Аввакум отстаивал известные принципы старой веры, яростно нападал на исправления. В истории российского православия переходного периода протопоп Аввакум оказался самым мятежным, самым неуступчивым, самым дерзким священнослужителем. И, несмотря на жесточайшие муки, остался верен канонам церковного старообрядчества.
Колдун с Сухаревой башни
Яков Брюс, 1669–1735 гг
Этот иноземец в темно-зеленом камзоле, в сапогах с ботфортами, в белом парике, с угрюмым выражением лица наводил страх не только на учеников Математической школы, располагавшейся в Сухаревой башне в Москве, построенной по приказу царя Петра I в 1692–1695 годах. Когда он выходил из кареты, сидевшие у дороги старушки и старики истово крестились, шепотом передавали друг другу: «Не глядите, не глядите, это чужеродный бес прибыл, это он солнце загасил. Спаси и сохрани нас, Господи!»
Яков Брюс. Портрет первой пол. XVIII в.
Для многих москвичей Яков Брюс был зловещим колдуном. Одна его фамилия наводила страх: Брюс – это все равно что «брысь». Им пугали детей и вообще, если его видели у Сухаревой башни, старались отвести глаза в сторону. По слухам, в подземелье он устроил якобы мертвецкую, куда заманивал стариков. Их убивали, резали куски, которые укладывали в огромный медный чан с мертвой водой. По прошествии нескольких месяцев куски срастились. Брюс окроплял их живой водой, и человек становился молодым и живым. Но они все были бесами с крыльями и улетали из окон башни. Вот такой он был этот заморский волшебник.
Яков Вилимович Брюс родился в Москве в знаменитой Немецкой слободе в 1669 году. Он был выходцем из древнего шотландского
