сейчас, либо молчи вовек».
Представьте, что прошло двадцать лет. Человек, выросший в Китае, и человек, выросший на Западе, работают в одной команде. Как вы думаете, кто будет более склонен высказывать свое мнение, а кто – держать его при себе?
При общении как в Интернете, так и в реальной жизни, молчание является серьезным камнем преткновения в межкультурной коммуникации. Люба Белкин, доцент кафедры менеджмента Лихайского университета, замечает: «Нам, американцам, не очень нравится молчание. Мы склонны интерпретировать его как что-то негативное. [Мы] тратим много энергии, прокручивая свои воспоминания и пытаясь понять, где мы могли неосознанно допустить пренебрежительный жест, из-за которого друг внезапно охладел к нам. Или размышляем над тем, не слишком ли агрессивное (а может, наоборот, недостаточно агрессивное) коммюнике мы послали клиенту»[139].
Как мы уже упоминали, молчание (отсутствие ответа на сообщение или даже пауза перед тем, как организатор позволит вам присоединиться к видеоконференции) в низкоконтекстной американской культуре может восприниматься как нечто тяжелое или зловещее – что-то вроде паузы после того, как вы сообщили (или вам сообщили) плохую новость. Напротив, в высококонтекстных культурах молчание воспринимается как знак уважения – это сигнал, что ваш собеседник сейчас хорошенько обдумывает то, что вы сказали, и формулирует наиболее подходящий ответ (кроме того, молчание может быть вежливым способом сказать «нет»)[140].
Учеными проводились исследования того, как по-разному воспринимается молчание в разных культурах. Двуязычный опрос, предпринятый в 2011 году в Университете Гронингена в Нидерландах, ставил своей задачей определить, сколько времени требуется людям из разных культур, чтобы почувствовать себя некомфортно из-за возникшей во время разговора паузы[141]. Для англоговорящих участников примерно четырех секунд молчания было достаточно, чтобы почувствовать себя встревоженными. С другой стороны, участники, говорящие по-японски, прекрасно чувствовали себя во время пауз, которые длились более чем вдвое больше! Если хотите точную цифру, то это 8 секунд[142].
Однажды у меня был разговор с Сэмом, руководителем международной команды, участники которой удаленно работают в Индии, на Филиппинах и в Камбодже. У Сэма была проблема: многие из неанглоговорящих участников его команды во время конференц-связи хранили молчание, и Сэм понятия не имел, что они думали по обсуждаемой проблеме. Он привык к тому, что американцы на собраниях постоянно делятся своими соображениями. Позже Сэм понял, что его южноазиатским сотрудникам было непривычно озвучивать свое мнение на встречах, особенно если это подразумевало несогласие с руководителем и необходимость его прервать.
Чтобы решить эту проблему, Сэм прямо объяснил своей команде, что он хочет плодотворных обсуждений, а это подразумевает в том числе, что иногда нужно выразить и несогласие с ним. Он стал планировать собрания таким образом, чтобы у представителей каждой страны, объединенных в микрогруппы, было время высказаться, и чтобы при этом у них не возникало ощущения, что они показывают ему неуважение, вмешиваясь в обсуждение. Он пошел еще дальше, предложив членам удаленных команд планировать, какое количество комментариев и вопросов они могут добавить к каждому обсуждению. Со временем Сэм и его международная команда пришли к рабочей модели поведения на таких собраниях, но это было нелегко.
Что значит имя?
Какая картинка возникает у вас в голове, когда вы слышите имя «Эрика»? Большинство людей, которые встречаются со мной впервые, удивляются, увидев перед собой индианку. Обычно люди предполагают, что я либо белая, либо черная, либо мулатка. (Мама назвала меня Эрикой, чтобы помочь избежать ошибок в понимании и написании имени, которые преследуют мою старшую сестру Дарпун.)
Предубеждения такого рода однажды побудили моего друга Раджеша признаться, что он «завидует» моему имени: его имя люди вечно коверкают, и он уверен, что с другим именем его жизнь была бы куда проще. А когда люди слышат, как Раджеш говорит, они вообще впадают в ступор: это что, ирландский акцент?!
Если вы прочитали имя «Раджеш» и сразу подумали об Индии, то вы имеете представление о том, какого рода предубеждения складываются у нас о человеке до того, как мы встретимся с ним лично. Что касается Раджеша, то он действительно родился в Индии (здесь вы угадали), но вот вырос он недалеко от Дублина.
Допустим, вы получили два электронных письма. Первое – от парня по имени Винод Субраманиан, а второе – от парня по имени Иэн Ричардс. Будет ли справедливо сказать, что ваш разум выдает разные образы этих людей – их должностей, полномочий и даже стилей общения? Если вы скажете «нет», я вам не поверю, и научные исследования на моей стороне. Если вы родом из Индии, вы, вероятно, почувствуете больше симпатии к Виноду, а если вы американец или британец, скорее всего, вам будет ближе Иэн.
Дело в том, что мы все создаем неосознанные предубеждения и ожидания относительно друг друга задолго до того, как встретимся лицом к лицу (если вообще встретимся!).
В наше время, когда личные встречи между сотрудниками одной организации проходят всё реже и мы дальше друг от друга, чем когда-либо, признание наших предубеждений и предрасположенностей – это большой шаг вперед к укреплению здоровой рабочей среды.
У вас говорят «томато», а у нас – «томейто»[143]
Лианн, руководитель одной компании, однажды рассказала мне о том, как во время еженедельных созвонов с командой у нее родилась новая инициатива. Команда состояла из четырех сотрудников: трех англоговорящих женщин (британки, американки и австралийки) и Хавьера – аргентинца, у которого родным языком был испанский. Когда Лианн попыталась выяснить через сообщения в мессенджере, почему Хавьер так пассивно ведет себя на совещаниях, тот ответил, что ему ужасно сложно понимать речь на трех разных вариантах английского. Раньше Лианн не понимала, какую трудность это представляет для Хавьера, поэтому она ввела новое правило: теперь устные обсуждения проходили в более медленном темпе, а после онлайн-собрания группы всем рассылались электронные письма с кратким изложением основных действий и дальнейших шагов. Если кому-то во время онлайн-обсуждения требовались дополнительные разъяснения, Лианн просила сообщить ей об этом в личном электронном письме.
Трудности с пониманием разных акцентов – это еще полбеды. Как насчет грамматики и пунктуации? Одно время я работала в Индии и однажды получила от коллеги электронное письмо, в котором было написано только одно: Please do the needful[144]. Что бы это значило? На самом деле в индийском английском эта фраза вполне осмысленна. Она означает «Мне требуется ваша помощь для успешного выполнения задания». Другая фраза, которую мне часто приходилось видеть в электронных письмах, – Let’s pre-pone[145]. Когда я увидела такое в первый раз, я написала
