части их зарабатывания (индивидуальная занятость, серый сектор мейкеров, биткойны и блокчейн, получение денег в онлайн-играх и пр.). Наиболее очевидным в рамках ставки на этот тренд стал активно продвигавшийся новыми корпорациями принцип «пользоваться, а не владеть», арендные схемы пользования значительной частью благ (автомобили, жилье, производственные мощности и etc).
А потом в революцию включились орг-химия и биотехнологии — и стало ясно, что трансформацией материального мира дело не ограничится.
Биткойн (Bitcoin) — децентрализованная электронная платежная система, использующая одноименную расчетную единицу. Для защиты и функционирования применяются криптографические методы. Блокчейн (Blockchain) — распределенная база данных, копии которой хранятся у каждого из клиентов системы. В частности, такая база используется системой Биткойн и содержит записи обо всех транзакциях.
После завершения патентных войн, связанных с применением технологии генетической модификации CRISPR, в 2020-х годах расцвел «биотех в гараже», он же «биотех — сделай сам», который был основан на подходе open source, позаимствованном у братьев-1Тшников. Первыми ласточками стали проекты «Indie Biotech» и «Hackteria», начинавшиеся как развлечение (a «Hackteria» так и вообще как арт-проект), а закончившиеся созданием сети публичных биотехнологических лабораторий. Тогда же на рынке появились «химические» 3D-принтеры, позволяющие печатать десятки тысяч видов молекул из типовых блоков реагентов, а к 2025 году это были уже полноценные «химпьютеры», рассчитанные на печать сотен типов наиболее востребованных фармпрепаратов. В 2028 году в Китае была завершена первая серия масштабнейших опытов по генетической модификации человека. Опыты вызвали чудовищный резонанс в научных кругах, были осуждены всей прогрессивной научной общественностью, а их результаты были немедленно взяты на вооружение предприятиями оборонно-промышленного комплекса. «На вооружение» в прямом смысле слова, конечно же.
В итоге к началу 2030-х в США, Китае и Индии была развернута новая инфраструктура, основными узлами которой стали многофункциональные центры, создававшиеся по аналогии с архаичными фаблабами и центрами коллективного пользования. МФЦ предлагали печать всего, начиная с одежды и индивидуализированных фармацевтических препаратов и заканчивая «авторскими» домашними животными. Центры периодически громили радикально настроенные граждане из профсоюзов, прямо поддерживаемых «старыми» корпорациями и монотеистическими церквями всех сортов и расцветок. Однако ровно в тот же момент во многих странах были развернуты программы по роботизации полиции, и количество желающих устраивать погромы сильно поубавилось.
Через пару лет после череды громких банкротств в «старых» индустриях и ритейле, и без новой экономики подточенных стремительной роботизацией, в ЕС были организованы специализированные закрытые «зоны отстающего развития», необходимые для консервации стремительно устаревающих технологий и образов жизни. Происходило это под лозунгом «сохранения техноразнообразия». В зонах отстающего развития было запрещено использование мультимодальных 3D-принтеров, робототехники выше класса «С» (примитивные AI с ограниченными способностями к самообучению) и всех видов генетической модификации. Что интересно, схожие инициативы пыталась реализовать и Российская империя, однако они потерпели крах тогда, когда стало понятно, что в зонах отстающего развития люди каким-то магическим образом все равно умудряются собирать из подручных материалов 3D-принтеры и ставить роботизированные производства в гаражах, при этом беззастенчиво пользуясь государственными субсидиями на поддержку «древних теплых и ламповых технологий предыдущей фазы развития».
В 2032 году, во время одного из жесточайших финансовых и экономических кризисов первой половины XXI века, случились два внешне не связанных между собой, но равно важных события. Одна из лабораторий Университета Цинхуа представила работающий прототип установки, позволяющей осуществлять манипулирование не молекулами и не атомами, а элементарными частицами — и соответственно способной трансформировать один химический элемент в другой. А в Сент-Имье (Франция) прошел первый съезд морфологических анархистов, принявший свой «Манифест», который, как стало понятно уже позже, оказался Библией для следующего поколения потребителей и заодно через несколько лет лег в основу новой редакции Всемирной декларации прав человека.
Появление «Манифеста морфологических анархистов» стало естественной реакцией гуманитарной сферы на технологическое развитие: новый подход к материальному (возможность сконструировать и создать все, что угодно) породил новый подход к нематериальному и, можно сказать, сакральному, в первую очередь — к человеческому телу. И в этом смысле «Манифест» лишь зафиксировал и подчеркнул уже произошедшие перемены: люди, привыкшие изменять материальную реальность легким движением руки, начали и к себе относиться как к объектам конструирования, постоянного изменения. В документе декларировалось неотъемлемое право человека определять формы и способы собственного существования, включая конфигурацию тела, а также свободно и без ограничений применять комплекс любых био- и психоинженерных технологий для осуществления тех изменений в себе, которые человек считает необходимыми. По сути «Манифест» заложил основы той морфологической свободы, которая сейчас кажется нам естественной.
Идея морфологической свободы повлекла за собой создание целого ряда новых бизнесов. Уже к 2035 году в США и Китае была полностью легализована косметическая генетическая модификация, позволившая менять внешность людей (модификация по медицинским показаниям стала нормой еще в середине 2020-х). Как и следовало ожидать, уже через пару лет капитализация корпорации WereAll была выше, чем у NeuroWeb Inc и Google Robotics & Automation, а отдельные энтузиасты начали работать над установками класса «косметическая генетическая модификация своими руками». Тогда же Американская ассоциация психотерапевтов вывела на рынок целый пул технологий психического конструирования, включая технологии корректировки реакции на разные типы стимулов, методики создания новых идентичностей и пр. Иными словами, физиологическая морфологическая свобода была органично дополнена свободой от собственной личности, которая является базовым условием выживания отдельно взятого человека в условиях сверхбыстрого, постоянно изменяющегося мира.
Станислав Лем.
Путешествия Йона Тихого.
Путешествие двадцать первое.
Сперва автоэволюционная инженерия (или, иначе, эмбрионистское движение) развивалась как будто в соответствии с предвидениями своих просвещенных творцов. Идеалы здоровья, гармонии, духовно-телесной красоты широко воплощались в жизнь; конституции гарантировали каждому право обладания наиболее ценными психосоматическими свойствами. Очень скоро любые врожденные деформации и увечья, уродство и глупость стали не более чем пережитками. Но развитие потому и развитие, что разные прогрессивные новшества неустанно подталкивают его вперед, так что на этом дело не кончилось. Начало дальнейших перемен было с виду невинным. Девушки наводили на себя красоту благодаря кожной биожутерии и прочим телесным изыскам (ушки сердечком, жемчуговые ногти), появились сбоку- и сзадибородые юноши, щеголявшие наголовными гребешками, челюстями двойной зубастости и т. п.
Двадцать лет спустя появились первые политические партии. Я не сразу сообразил, что «политика» означает на Дихтонии нечто иное, чем у нас. В отличие от политической программы, то есть призыва множить телесные формы, монолитическая программа провозглашает редукционизм, то есть отказ от излишних, по мнению монотиков данной партии, органов.
