надзиратель Ди — твой же человек, а?
Эмиссар покачал головой.
— Да нет, тут действительно, другая история. Прикипел человек к месту, за будущее опасается.
— Опасается он. Ну и правильно делает, что опасается — ведь есть с чего, — усмехнулся дед. — Но это мой край, и так это и останется. Тут прикольно. Как в сказке. Порой, так же страшно. Но прикольно. И странно. А экзамен… Пусть экзамен идет своим чередом. Я в своем наследнике совершенно уверен.
— Завидую черной завистью, — поклонился Цинь Цунь. — Моего-то балбеса на экзамены не загонишь. Уже сто лет как пора идти на следующий уровень…
— А ты попробуй лишить его сладкого.
— Да ты что, смерти моей желаешь? Он же не простит меня никогда!
Так старики подшучивали друг над другом, попивали чаек, и решали судьбы нашего мира.
Закончили они уже сильно затемно, и Цитадель-На-Черепахе мы покидали уже в свете круглых бумажных фонарей. Имперский эмиссар проводил нас до ворот.
— Береги себя, — произнес он, коротко поклонившись деду.
Дед только рукой махнул:
— Два раза не убьют.
Развернулся и пошел. А ворота за нами закрылись. Сами.
Я было пошел вслед за дедом, но вдруг кое-что понял, остановился и оглянулся.
В изысканной перемудренной резьбе деревянных двустворчатых ворот прятались фигуры двух воинов. По одному на каждой из створок. Обоим было придано портретное сходство, и мой дед вполне узнавался на левой створке, а Цинь Цюн на правой.
Вот так вот. Бог ворот. Точнее, боги ворот, поскольку их двое. И что их этого следует? Оно, конечно, может и прекрасно, но почему-то предчувствую я, скорее, сонм невероятных проблем…
Повернувшись, я поспешил вслед за дедом.
Он уже поджидал меня на облюбованной ещё днем, мирной и безопасной скамейке в парке, и когда я подошел, улыбнулся мне.
Это было нелегко, но я вздохнул поглубже и все-таки это сказал:
— Дед, а ты часом не охренел?
Не то, чтобы я прям усердно нарывался. Ну, может, немного. Но мне нужно, жизненно важно обозначить, и прямо сейчас, пока все не зашло слишком далеко, где кончается его любимый внук, надёжа и опора его безмятежной старости, а где начинаюсь уже я, человек который все в своей жизни решает сам. С кем ему жить, и кем ему быть. Вот.
— Ух ты! — а дед несказанно удивился моему выпаду. — Внучок, да ты тут совсем одичал без тяжкой отеческой руки!
— Я на экзамен согласился, потому, что город защитить хочу, — мрачно бросил я. — Потому что некому было, пока тебя не было. Они тут каких-то космических клоунов хотели нам подослать, полмиллиарда миротворцев, ты в курсе? А теперь ты пришёл. Мне на корону, или что там, наплевать. И твоим наследником я быть отказываюсь, разбирайся в этой истории сам. И мэром я не хочу быть, у меня и так дел полно!
Дед вздохнул, постучал ладонью по скамейке приглашая присесть рядом.
— Ты, Чан пойми только, я же всё это не со зла. Я спешить должен. У меня мало времени осталось.
— Куда это ты собрался? — хмуро удивился я.
— Туда, куда никто идти не хочет, и куда уходят все, — просто сказал он.
Я молчал, и думал, что всё оказалось не так, как ожидалось. Всё совсем не так.
— Как скоро? — спросил я, наконец.
— Ну, до твоей коронации надеюсь продержаться, — улыбнулся дед. — А вот дальше — уже вряд ли.
Я подавленно молчал.
— Как же так, — произнес я наконец.
— Естественный ход вещей, — пожал дед плечами. — Извини, если показалось, что я тебя принуждаю, конечно нет, принудишь такого, ага. Тем ты и мил моему сердцу. Потому ты моя единственная надежда. И если ты откажешься, я пойму. Попробую что-то успеть с с твоим старшим братом.
Я не знал что ему сказать. Но я же не мог отступить назад. Я уже все обозначил. И что теперь?
— Я не могу ничего тебе обещать, — произнес я наконец.
— Ну, давай начнем с твоего финального поединка, — произнес дед. — А там поглядим. Идёт?
Я, помолчав, наконец, кивнул. Я не чувствовал, что меня обманули. Просто я чувствовал, что не готов остаться с этой реальностью во всей её чудовищной полноте вот так вот вдруг — один на один.
— Давай, Чан, — подбодрил меня дед. — Соберись. У нас очень немного времени осталось. Тебе нужно подготовится.
Ну, и как я ко всему этому смогу подготовиться?
Глава 79
Гордость и предубеждение
Все четыре дня до боя дед меня гонял по заднему двору лапшевни, наставляя во всем, что ему в голову приходило.
А я что? Я выкладывался и прилагал усилия. Вкалывал. Но порой мысли мои уходили сильно далеко от того, что я делал
С девчонками моими я за оставшееся до боя время так ничего и не решил. Дзянь мой дед просто пугал до потери пульса, и она не показывалась, пока он был рядом, а Сян просто отказалась с ним знакомиться:
— Я знаешь, что поняла Чан, — произнесла она когда я смог поймать ее сегодня с утра перед уходом на работу. — Я не хочу делить хороших людей, которых я давно знаю, на враждебные партии. Я не знаю как это у вас с моей мамой так получается. Но я не хочу и делать этого не стану. Придумай что-нибудь. А с дедом твоим я познакомлюсь как-нибудь потом.
И ушла.
Если это не разрыв, то что-то очень к нему близкое…
— Дзянь, — позвал я, когда входная дверь за Сян, звякнув колокольчиком, закрылась. — Ты здесь?
— Здесь, я, — негромко отозвалась Дзянь. — А где этот…твой старший родственник?
— Он еще не встал.
— Ладно…
— Дзянь, ты можешь поговорить с Сян?
— Вот уж нет! Сам с ней и разговаривай. Она после того, сам знаешь чего, психованная просто. Было бы из-за чего…
— Я уже разговаривал.
— И она тебя побила? Ой, мой бедненький…
— Да вот ещё. Чего это я бедненький? Я свой счёт на днях проверил, там цифра в экран телефона не поместилась.
— Ох мой, богатенький.
Кто знает, чем бы все это кончилось, но на заднем дворе завопил дед, призывая меня на тренировку и Дзянь, тут же включив
