Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
что-нибудь случилось.
– Я проснулась от запаха гари и едкого дыма. Думала, что мне конец.
– Пока кареты не прибыли, я и сам так думал, – признался Сулейман.
– Это судьба, – прошептала она.
– Размести Хюррем и прочих женщин во Дворце, пока не найдется возможность пристроить их где-то еще, – приказал султан Аббасу.
– Это чревато одной проблемой, мой господин.
– Слышать ничего не желаю ни о каких проблемах!
Аббасу подумалось, что Сулейман выглядит сегодня утром не особо расположенным смиренно принимать любые милости, ниспосланные Всевышним. И вообще, кисловатый у него вид.
– Я бы и не обременял вас подобными мелочами, мой господин, – сказал он, – вот только на это требуется ваше личное особое разрешение.
– Что, неужто трудно найти комнаты для нескольких женщин и их служанок?
Аббас уставился на него только что не в ужасе. Может ли подобное быть, чтобы Властелин жизни пребывал в полном неведении относительно истинной численности своего гарема, прислуги, наложниц и объемов вывезенного оттуда скарба, в особенности, с учетом особой договоренности о вывозе оттуда всего личного имущества Хюррем?
– Господин мой, у одной лишь моей хозяйки, госпожи Хюррем, свита более чем изрядная, какую, впрочем, и подобает иметь любимой кадын Властелина жизни.
Сулейман раздраженно поерзал на диване.
– Насколько «изрядная»?
– Лично у нее тридцать пажей и рабынь, плюс сто три фрейлины, плюс еще закупщица и портниха, конечно же. Итого сто тридцать семь человек вместе со мною.
Сулейман недоверчиво уставился на него.
– Теперь прибавьте к этому числу сто девять наложниц, которые по-прежнему остаются на пепелище гарема моего господина, и, вероятно, еще столько же пажей и прислужниц.
Сулейман принялся теребить бороду. Вид у него был встревоженный.
– Мои частные покои все это полчище близко не вместят.
– Если только не устроить все в целом иначе.
– Вот и хорошо, – выдохнул Сулейман.
– Да, мой господин?
– Ничего иного не остается. Гарем нужно разместить пока что где угодно. Забирай под него любые комнаты, которые сочтешь нужным, я на это дам согласие. А сам я призову своего архитектора, – и мы с ним немедленно примемся за проектирование нового дворца под гарем.
Глава 68
Убежища от знойной августовской ночи они искали на тихой глади вод Босфора. Сулейман с Хюррем сидели вместе на корме черно-золотистого каика на траверсе мыса Серальо в полном уединении, поскольку троица глухонемых бостанджи на веслах и у румпеля в счет не шла. Дрейфовали они чуть поодаль от берега – на расстоянии брошенного камня. На носу и корме горело по факелу.
Черные бархатные занавеси служили им дополнительной гарантией уединения. Хюррем выглянула наружу и увидела медленно плывущие мимо них в темноте кладбища Чамлыджи.
Сулейман снова выглядел озабоченным. Он вообще давно забыл, что такое смех и веселье: музыкантов из сераля выгнал, их инструменты сжег. Султан больше никогда не просил Хюррем что-нибудь сыграть для него, сказал только как-то раз, что музыка виолы для него невыносима, поскольку навевает воспоминания об Ибрагиме.
Приучившись казнить себя по мелочам, он отослал на хранение в сокровищницу в Едикуле свой любимый бело-зеленый китайский фарфор, и ел теперь из простой глиняной посуды. И вина со дня гибели Ибрагима он ни разу даже не пригубил.
– Я посоветовался со своим архитектором, – сказал он. – Попросил его спроектировать новый дворец на месте сгоревшего Старого. Мне хотелось бы, чтобы ты взглянула на его эскизы и дала добро.
– Тебя ужасает, что я живу у тебя во дворце?
– Ты же знаешь, что это не так. Дело же не в тебе, а в том, что в Топкапы мало места для гарема. Более того, гарему не место в царском дворце. Он всегда располагался отдельно.
– Слишком уж большой у тебя гарем, мой господин. Ты по-прежнему голоден до других девушек?
– Конечно же нет.
– Так, может, если они тебе больше не потребны, было бы лучше, если бы ты просто велел кызляру-агасы подыскать им мужей? После этого здесь у тебя останусь только я со своими домашними, и нам уж как-нибудь места хватит.
– Ты просишь о немыслимом!
– Прости, если обидела, господин мой.
– Чего тебе еще от меня нужно сверх того, что имеешь? Гюльбахар я выслал. В старый гарем единственный раз наведался только ради того, чтобы проведать тебя. Я люблю тебя больше, чем когда-либо и кого-либо из женщин.
– Так ты сделаешь меня в один прекрасный день своей царицей?
– Султану не положено жениться.
– Это прописано в священных законах шариата?
– Там ничего на этот счет не прописано.
– А в канунах османов – тоже нет?
Он покачал головой.
– Тогда почему «не положено»?
– Ни один султан не брал кадын в жены со времен Баязида Первого, – сказал он.
– Ты более велик, чем он. Ты вообще величайший из всех султанов!
– Есть и более веские причины.
– Но ты же Кануни́, Законник! Ты диктуешь законы, а не призраки прошлого.
Сулейман вздохнул.
– Поведаю я тебе одну историю про самого первого из наших османских Баязидов. Он был султаном задолго до нашего прихода сюда, в Стамбул. И взял он в жены сербскую княжну по имени Деспина.
Мы тогда боролись с татарами за контроль над Анатолией. Баязид сошелся с Тамерланом в битве при Ангоре и потерпел поражение. Поражение было жутчайшим, а сам Баязид попал в плен, и Деспина тоже. Тамерлан настолько жаждал нашего унижения, что силой принудил Деспину обнаженной прислуживать ему и его воеводам за столом.
Это было самое мрачное мгновение в нашей истории. Наша слабость, как видишь, в наших женщинах. С тех пор ни один султан никогда не женился, дабы мы никогда более не могли явить подобной слабости.
– Так это же было так давно. Твой народ тогда состоял из кочевников. Нынче же ты – владыка величайшей в мире империи. Неужто хоть кто-то сможет захватить меня в плен, мой господин?
– Нет, Хюррем, – отрезал Сулейман. – То, о чем ты просишь, совершенно невозможно.
Глава 69
Айя-София была величайшим церковным собором христианского мира до того, как Мехмед завоевал Константинополь и объявил ее своей мечетью. Она была просторна, а купол парил высоко над головами, казалось, безо всякой опоры, как сложенная в чашу ладонь Всевышнего.
Был закат, час зажжения фонарей, а чтецу приходилось довольствоваться лишь тусклым светом от высоко расположенного и к тому же витражного окна. Он стоял на кафедре с клинком в одной руке и Кораном в другой, а голос его эхом разносился по всему святилищу.
Хюррем возносила молитву из укрытия за решетчатым ограждением, преклонив колена на ветхом от времени шелковом молитвенном коврике.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
