class="p1">Да. Плохая, блядь, шутка.
Инстинкт заставлял мои руки чесаться от желания схватить ее за горло и заткнуть ей рот, всадить мой член так глубоко в ее киску, чтобы ее глаза наполнились слезами. Наказать ее за это дерьмо. Это было заложено во мне с юности. Мой член был кровожадным ублюдком. Вокруг нас воцарилась тишина. Воздух гудел от напряжения. Сексуальный. Нервный. Всё вышеперечисленное.
— Ты сказала, что хочешь получить ответы… — подсказал я ей, возвращая разговор к тому, на чем мы остановились в ванной.
— Может, вернемся к началу?
К началу. Прошла всего пара недель, но казалось, что это было целую жизнь назад. С другой стороны, я полагал, что судьба неподвластна времени. Так же, как любовь или ненависть — вещи, которые не связаны со стрелками часов. Я улыбнулся, вспомнив, как она стояла перед окном. Бретелька ее платья упала с плеча. Черт, она была под моей кожей уже тогда.
— Ничего не упусти. — Всегда такая чертовски решительная, такая любопытная, такая чертовски сексуальная.
Терять нечего.
— Твой отец, Александр, и еще несколько человек из Братства финансировали веб-сайт. Мы приказали им закрыть его. Когда они этого не сделали, мы пришли сюда, чтобы сделать это за них.
Она повернула голову и посмотрела на меня, все еще такая любопытная, как всегда, как плененная аудитория.
— Что за сайт? — Опасение в ее голосе подсказало мне, что она уже знает.
Я погладил прядь волос, откинув ее с глаз.
— Такой, где люди платят за то, чтобы посмотреть, как мужчины вроде Александра делают с другими девушками то же самое, что он пытался сделать с тобой. — Ее тело прижалось к моему, ее бедро уперлось в мое бедро. Это была скорее реакция на мои слова и не имело целью быть сексуальным, но, черт возьми, это заставило мой член дернуться. Я продолжил, даже когда моя эрекция уперлась в трусы-боксеры.
— Александр состоит в Братстве?
— Да, Маленькая Бунтарка. Он в Братстве. — Я выкладывал ей правду дозированно. Она уже достаточно пережила за один день.
— И Грей. Грей тоже один из них.
Такая наблюдательная. Я догадался, что это от того, что она такая любопытная.
— Да. Грей тоже. Но он не такой, как остальные. Он один из нас.
— Один из вас? — Опять долбаные вопросы. Но этот меня не беспокоило. На этот я с гордостью ответил.
— Один из нового Братства, тот, кто пытается их уничтожить, — я усмехнулся при мысленном образе. — Вот почему я пошел в церковь в ночь Индукции. В ту ночь, когда ты последовала за мной. — В ту ночь, когда я трахнул ее в первый раз. — Я подумал, что если я смогу проскользнуть внутрь, узнать, как они работают, как они думают, тогда у меня будет больше шансов разнести их в пух и прах.
— Алтарь, — ее голос упал. — Это было для них.
— Нет, — я сжал ее подбородок между пальцами. — Это было для меня. — Я провел большим пальцем по ее нижней губе, борясь с желанием прикусить ее, пососать и… Господи, эта женщина сводила меня с ума. — Только для меня.
Ее глаза расширились: — О, Боже. Мужчина на платформе. Тот, кто встал, когда я назвала твое имя…
— Это ничего не значит. — Я остановил ее прежде, чем она позволила себе задуматься. — Никто из них ничего не значит, мать твою.
— А что будет, если ты их уберешь?
Она спрашивала, что будет с ее отцом. Иногда было легко забыть, что другие люди, нормальные люди, не отключают свои эмоции.
— Я не знаю. — Я погладил пальцем ее щеку, не в силах перестать прикасаться к ней. Этого было недостаточно. Нежного прикосновения было недостаточно. Черт. Я хотел, чтобы мои руки были повсюду вокруг нее. — Мы не герои, которые хотят изменить мир. Мы не хорошие люди. Мы просто меньшее из двух зол. — Как те змеи, которые ели других змей. Они все равно были змеями. Просто они не охотились на невинных.
— Думаю, на сегодня хватит разговоров. — Было еще кое-что, что я так хотел сделать с ее ртом.
ГЛАВА 48
Я схватил ее за бедра и притянул к себе. Ее горячее ядро дразнило мой твердый член, и ничто, кроме двух отягчающих обрывков ткани, не мешало мне быть внутри нее.
Она наклонилась вперед, ее длинные волосы упали мне на грудь, и провела губами по моим губам. Я обхватил ее за шею и впился в ее гребаный рот так, как должен был сделать, когда впервые увидел ее. Жестко. С синяками. Неистово. Наши языки сцепились. Мои пальцы запутались в ее волосах, сильнее притягивая ее рот к своему. Я приподнял бедра, прижимая член к ее клитору. Она открылась шире, позволяя мне проникнуть глубже. Она застонала у меня во рту, и, черт, я чуть не кончил прямо тогда.
Я отстранился, все еще сжимая ее волосы в кулаке.
— Однажды я стану всем, о чем думает эта киска.
Она облизала свои распухшие губы.
— Ты уже стал.
— Руки вверх, Маленькая Бунтарка, — сказал я, и она подчинилась, позволив мне стянуть футболку через голову. Я зацепил пальцами края ее трусиков, и она, приподняв бедра, выскользнула из них. Я бы просто сдернул их на хрен, если бы ей не было достаточно больно сегодня.
Этот момент был не для того, чтобы сломить ее. Речь шла о том, чтобы починить то, что было сломано. Не только в ней, но и во мне. Это было использование наших тел, чтобы очистить весь этот гребаный хаос. Речь шла о том, чтобы снова собрать нас воедино.
Прилив воздуха наполнил мои легкие, когда я стянул с себя нижнее белье, как будто я наконец-то смог дышать. Ожидание было удушающим. Она провела своей щелью по всей длине моего члена. Горячая. Влажная. Жадная. Блядь. Я ущипнул ее за соски, заставив ее откинуть голову назад со стоном. Она продолжала качаться на мне, дразня меня, мучая меня.
— Такая, блять, мокрая для меня, — я приподнял бедра, и кончик моего члена вошел в ее киску. — Всегда мокрая. — Я сел, прижимая ее сиськи к своей груди. Ее тело было таким горячим, таким мягким, таким совершенным. Я никогда в жизни не трахал никого голым до Эннистон, но она была такой тугой, такой скользкой, такой горячей, что я хотел жить в ней. Я понятия не имел, принимала ли она противозачаточные. Мне было все равно. Мысль о
