Джеймс.
– Пятьсот долларов, – неохотно признался Барри.
– Всего-то? – поразился Мэтью. – Ты что, не понимаешь, что на этих древних бумажках, которые держит моя сестра, он собирается заработать в тысячу раз больше? Думаешь, он полез бы в это дело, если бы собирался заработать жалких пару тысяч?
– Не слушай его, – сказал мистер Ремора. – Он еще маленький.
Но слова Мэтью упали на благодатную почву.
– Тебе на меня плевать, – сказал Барри. – Тебе нужны только книги.
Вдали послышался вой полицейских сирен.
– Я позвонил в полицию, – сообщил Холлистер, вынимая из кармана руку с зажатым в ней телефоном. Экран телефона светился. – Они будут здесь с минуты на минуту.
– Ну и хорошо, – проворчал Барри, все еще целясь в мистера Ремору. – Достала меня эта беготня.
Глава 40
Эмили, Джеймс и Мэтью вместе с Холлистером сидели в беседке. Они дали показания полицейским, а теперь ждали, пока те управятся с Барри, Клайдом и мистером Реморой.
В данный момент мистер Ремора бухнулся на колени и захныкал:
– Я ничего не мог поделать! Гризвольд совсем не уважает сокровища литературы. Он варвар! Он зарыл рукопись в землю! И даже пакет наверняка взял обычный, а нужен специальный, не содержащий кислоты!
Дожидаясь полицейского, который должен был отвезти их домой, Эмили наконец улучила минутку и спросила, как Холлистер оказался в парке.
Холлистер сидел нахохлившись, лицо полускрыто висящими дредами.
– Я проснулся, только когда вы раскричались…
Это его они видели в беседке, когда только пришли в парк. Холлистер был в спальном мешке, и дети приняли его за бомжа. Сейчас он, казалось, был потрясен случившимся больше, чем Эмили, Джеймс и Мэтью вместе взятые.
– Мне так жаль. Я пришел слишком поздно. А ведь все могло бы быть гораздо хуже.
– Да ну что вы, Холлистер. – Джеймс похлопал его по спине. – Мы живы, все хорошо.
– А вы всегда здесь ночуете? – спросила Эмили.
– Не всегда, но часто. Особенно с тех пор, как вы принесли ко мне в магазин ту самую книгу.
– «Золотого жука»? – недоверчиво спросила Эмили. – Вы знали об игре? Знали, что она заканчивается здесь?
– И да, и нет, – ответил Холлистер. – Видите ли, как я уже вам рассказывал, мы с Гарри давние знакомцы. Несколько десятилетий назад по всему миру шла охота за сокровищем, тайна местонахождения которого была спрятана в детской книжке под названием «Маскарад». Эта история будоражила умы, и Гарри решил создать нечто подобное. Это было лет сорок назад, но он уже тогда решил начать игру с «Золотого жука», а закончить здесь, отдав таким образом дань уважения Роберту Льюису Стивенсону. Больше о его планах я ничего не знал. Увидев у вас «Золотого жука», я сразу узнал руку Гарри. Я понял, что он решил запустить игру. О рукописи я ничего не знал, да и он сам, похоже, узнал о ней совсем недавно. Однако это меня не удивляет. Я знал, что победитель получит нечто очень ценное, что-то такое, о чем будут говорить все. Я решил присматривать за этим местом. Честно говоря, я и сам попытался понять, где он спрятал сокровище, – хотел убедиться, что оно не попадет в нечистые руки.
В качестве иллюстрации Холлистер кивком указал на мистера Ремору, Барри и Клайда, живые образчики нечистых рук.
– Я должен извиниться перед вами, ребята, – сказал Холлистер. – Я думал, это будет самая обычная игра, и не знал, что в нее влезет мистер Ремора или кто-то еще. Не то чтобы я не мог ожидать от Леона чего-то подобного – он скользкий тип, – но я ни за что не предполагал, что у него настолько гнилая душонка. Если бы я знал, что вас ждут неприятности, то не сидел бы сложа руки. Зато Гарри будет счастлив, когда узнает, что игру выиграли именно вы. Вы поняли его замысел. Вы уловили дух игры и по-настоящему любите книги. А Гарри – он и сам такой.
На следующее утро, собираясь в школу, Эмили вышла на кухню и увидела там родителей. С их лиц наконец-то сошел тот ужас, с которым они, побледнев, смотрели, как в дверь входят полицейские и ведут Эмили и Мэтью. Эмили было стыдно за свое вчерашнее бегство. Она знала, что родители подумают: что она делает много шума из ничего. Она уже знала, что они скажут: «Мы ведь не завтра уезжаем из Сан-Франциско». И все-таки «не завтра» – это так мало. Ну, шесть месяцев, ну, девять, или даже год. Все равно мало, потому что все это время ты знаешь, что рано или поздно придет пора прощаться. А как можно радостно здороваться, если уже готовишься к прощанию?
Мама с папой сидели за кухонным столом. На столе были разложены семейные фотоальбомы. Родители рассматривали фотографии из парка Эстес в Колорадо – в этом парке семья когда-то провела целый день.
– Помнишь это место, Эм? – спросил папа.
В тот день целое стадо лосей спустилось по горной дороге, вышло на главную улицу города и принялось неспешно бродить среди магазинов, словно выбирая сувениры.
– Столько хороших воспоминаний, – сказала мама.
– Только в Колорадо, – сказал папа.
Эмили знала, к чему они клонят. Сейчас станут вспоминать прошлое, говорить о том, какие приключения они пережили тут и там, скажут, как ей, Эмили, повезло. Напомнят, что другие дети учат столицы штатов глядя на карту, а она побывала везде лично, скажут, что, пока другие только читали про гору Рашмор, она обошла ее своими ногами, или вспомнят, как она читала Геттисбергскую речь на том самом солдатском кладбище, где когда-то произнес эту речь президент Линкольн.
Папа откашлялся.
– Мы вчера не договорили.
– Я же извинилась, – сказала Эмили.
Мама перевернула страницу альбома.
– Знаешь, мы тоже должны извиниться.
– За что?
– За ту жизнь, которую мы с твоей мамой построили для семьи. Я понимаю, так обычно не живут. Потому-то нам такая жизнь и нравится. А кроме того, мы считаем, что вы с братом получаете такое образование, какого не сыщешь ни в одной школе, если ходить в нее изо дня в день, ничего никогда не меняя.
– Я знаю, – сказала Эмили. Пока что это не очень походило на извинения.
– Но мы поняли, что были несколько эгоистичны, – сказала мама. – Вы с Мэтью растете. У вас появляются собственные мечты и стремления, и они далеко не всегда совпадают с нашими. Прошлой ночью мы поняли, что переехать снова захотим не раньше, чем к этому будет готова вся семья. Мы любим неожиданности, ты же
