с тщательностью генштабиста и, как правило, не становились достоянием общественности. Как и на теннисном корте, Федерер старается держать в своей жизни все под контролем. Вместе с тем ему не нравится, когда кто-то говорит, что он помешан на контроле.
При всем при том он никогда не отвлекается на мимолетные соблазны, постоянно видит перед собой общую картину и стремится к более продолжительной карьере. Конечно, как и любому чемпиону, здесь ему порой сопутствовало везение. Например, ему повезло иметь «лучших в мире родителей», как он однажды назвал их. Ему посчастливилось, что в жизни ему всегда попадались хорошие люди – от Мирки и Пьера Паганини до большинства его тренеров и менеджера Тони Годсика. И ему повезло в том, что его миновали серьезные травмы, хотя в этом есть и его немалая заслуга, так как он выработал очень эффективную манеру игры, тщательно продумывал тренировочный процесс и дальновидно планировал свою карьеру.
Если других ведущих игроков личная жизнь периодически отвлекала от спорта и приводила к снижению результатов, как это было, например, с Джоном Макинроем во время его романа с Татум О’Нил или с Андре Агасси в период отношений с Брук Шилдс, то у него не было ничего подобного. Мирка всегда была на его стороне, потому что прекрасно знала, какие требования жизнь предъявляет к профессиональному спортсмену, и соглашалась с ними. Она обеспечивала ему надежный тыл и прикрывала от любых повседневных забот.
Родительский дом создал идеальные условия для Федерера и зарождения самой яркой карьеры столетия. Спорт, и в частности теннис, всегда играл для Линетт и Роберта чрезвычайно важную роль, но они не толкали сына в спортивную жизнь. Они ставили перед ним четкие требования и границы, разъясняли роль и значение спорта и при этом безоговорочно и полностью поддерживали, давая ему возможность начать карьеру без всякого давления. Он принял это решение по собственной воле. Таким образом, семья Федерера в принципе отличается от многих других семей теннисистов, где родители проецируют на детей свои мечты, желания и нереализованные идеи и ведут их по карьерному пути, а иногда и усиленно подталкивают.
Мотивация, побуждавшая Федерера заниматься спортом, была с молодых лет самой чистой, какую только можно себе представить: стать лучшим из лучших и при этом получать удовольствие от спорта, задействовать свои самые сильные качества и добиваться «идеальной игры». Такую цель он ставил перед собой уже в пятнадцатилетнем возрасте. Ему важен был не вкус победы, не разгром соперника, не деньги, престиж или слава. Ему не требовалось осознание собственного величия.
Переход в профессиональный спорт и подъем по карьерной лестнице всегда связаны с тем, что от спортсмена ожидают результатов. Нельзя сказать, что это ему не нравилось, но он не считал это главным. Теннис для него всегда оставался игрой, и он не хотел, чтобы это чувство исчезало. «Иногда я счастлив просто оттого, что имею возможность играть, – заявил он однажды. – Некоторые люди, в том числе и журналисты, к сожалению, не понимают, что это нормально – играть в теннис и получать от этого удовольствие. Они считают, что я постоянно обязан что-то выигрывать, добиваться успехов, а иначе все напрасно. Но, возможно, имеет смысл взглянуть на себя со стороны и спросить: “Почему я вообще начал играть в теннис? Потому что мне так хотелось”. Это мое любимое занятие, которое стало моей профессией. Кое-кто этого никак не может понять».
То, что он, отбив миллионы мячей, смог сохранить детскую радость и влюбленность в игру, – это, пожалуй, самый поразительный аспект его карьеры. Благодаря этим качествам его тренировки зачастую превращаются в спектакли, а трибуны перед матчем заполняются под завязку еще задолго до того, как он появляется на корте. Его показательные игры, которые он проводит в самых разных странах мира, становятся настоящим зрелищем. В свободной и расслабленной атмосфере он демонстрирует зрителям необычные удары и их вариации, а также шуточные трюки, которым на обычных турнирах не место.
По пути на вершину Федереру очень помогло то, что он по натуре непривередливый человек, которому не свойственны капризы и который хорошо понимает, что по-настоящему важно, а что нет. Его не соблазняли всевозможные приманки, не входившие в его планы. Он не устраивал погони за каждым рейтинговым баллом или долларом.
Такой подход позволил ему составить план участия в турнирах, построенный на спортивных критериях и включавший стратегические тренировочные и восстановительные фазы. Как бы ему ни нравились турниры, он испытывал не меньшую радость от возможности провести несколько недель с семьей вдали от суеты, после чего можно было с большим энтузиазмом и с новыми силами вернуться к спортивным делам. Этим не в последнюю очередь объясняется, почему в нем почти не заметны внешние перемены и почему он с прежней радостью играет в теннис.
Есть еще одна черта, которая пошла ему на пользу. При всей гордости и уверенности в себе он никогда не напускал на себя излишнюю важность. Если он и показывал зубы, то только тогда, когда речь шла о деле, а не о собственном эго. Поэтому он смог сохранить в себе качества, отличавшие его от многих известных личностей: открытость характера, интерес к окружающим и позитивный настрой. Это позволяет ему вести себя под прицелом СМИ и зрителей так же естественно, как в собственной гостиной. Он быстро понял, что надо оставаться самим собой и не пытаться играть чужие роли, так как это лучше всего помогает экономить силы.
В экономном расходовании энергии Федерер всегда был мастером. Со временем он все лучше понимал, какое дело можно поручить кому-нибудь, а какое придется выполнять самому как руководителю. Это позволяло не рухнуть под тяжестью множества обязательств. Это заметил и Пьер Паганини: «Ему удается сделать за день кучу дел, и к каждому он внимателен и сосредоточен. Иногда мне кажется, что он при этом даже умудряется отдыхать, например во время интервью или встреч со спонсорами. Других это утомляет, а он в это время заряжает свои аккумуляторы».
Если вам посчастливилось видеть Федерера на огромном стадионе из первых рядов, то, скорее всего, вы заметили ту легкость, с которой он отключается от окружающей обстановки, чтобы сконцентрироваться на матче, на противнике, на очередном мяче, на следующем ударе. Создается впечатление, будто он в этот момент тренируется где-то в дальнем уголке спортивного зала. На крупнейшем в мире теннисном стадионе Артура Эша Федерер даже в напряженной обстановке вечернего матча ведет себя так, словно находится в индивидуальном пузыре, изолированном от всего, что происходит вокруг. Похоже, он вообще не
