Рик сохранил серьезное выражение лица.
— А что было затем?
— И получило тогда судно мое новое имя: «Скорбь». Затем легли выжившие в криогенный сон на борту корабля, и тысячу лет пустоту бороздил он на орбите планеты мертвой, среди обломков луны. Затем пробудились они и увидели, что осела пыль, и спустились тогда на Маффру, и вышли из корабля и заселили моря ее, ибо непригодна более была для жизни суша. И поселившись в морях, отпустили они «Скорбь» летать в небеса, на случай, если вновь потребуется мафурам ее смертоносная мощь. И выстроили они города-корабли и пробуждали меня каждые пять десятков лет, дабы мучить и про Неудачу мою напоминать! Это я у них виноват! Я-а-а-а! — протянул Неудачник возмущенно.
— Века за веком наблюдал я, как деградирует род наш, как падают технологии и как замыкаются они в надменности своей. Даже прибытие нухов в свой мир проспали они. И даже вас, Пришлых, не заметили вовремя! — Неудачник был очень обижен, усы его тряслись. — Прошлым живут мафуры и настоящего не видят! — сказал он осуждающе. — Не таковы были мы в золотой век наш!
Рик невольно посочувствовал ему. Теперь предстояло задать Неудачнику главный вопрос.
— Для чего, по-вашему, мафуры хотят активировать «Скорбь»?
Голограмма пожала плечами удивительно человеческим жестом.
— Уничтожить Пришлых решил совет вождей и жрецов, — сказал он спокойно. — Когда пробужу я корабль, будет он нести пламя и свет, покуда не очистит Маффру от людей последних… ну, может и нухов заодно истребят.
В лаборатории повисло глубочайшее молчание.
Его нарушил Рик.
— А если «Скорбью» завладеют… не мафуры? Поможете ли вы им активировать корабль… если судьба вашего вида будет тогда отдана вам в руки?
Неудачник молчал. Лицо его было непроницаемо.
— Хочешь, чтобы я впустил вас на свой корабль и отдал управление? И тогда в моих руках будет судьба всей расы мафуров? — переспросил он голосом, который ничего не выражал.
Рик кивнул, а потом, вспомнив, что мафур может не понять этого жеста, подтвердил словами.
Усы Неудачника заплясали.
— Я приму твое предложение, человек. Нуждаются в указаниях неразумные братья мои.
* * *
— Вы хотите сказать, что договорились с чудовищем, погубившим собственный мир, запустить корабль, способный уничтожить все живое здесь и думаете, что он нас не обманет? — Симон ди Элуна многозначительно поднял бровь. — Судя по вашим же словам, Неудачник не то, чтобы был приверженцем терпимости … даже по меркам святой Машины. — Симон машинально сделал благословляющий жест.
Рик спокойно кивнул. — Он не доверяет нам, не верит даже своему виду и, в общем-то понять его можно… — Рик помолчал и негромко произнес — Он изгнанник, презираемый своим народом. Но, — голос Рика снова окреп — я, вероятно, знаю, как он попытается нас обмануть.
— В Каменном ларце, который мы с таким трудом добыли, есть что-то вроде инструкции для запуска «Скорби». Там сказано, что на главной консоли горят две алых звезды, то есть две подсвеченных красным кнопки, если отбросить склонность мафуров к поэзии. Если нажать одну, но Неудачника не будет рядом — ничего не случиться. Если он или хотя бы слепок его личности окажется на мостике — эта единственная кнопка запустит системы корабля и включит вспомогательный искусственный интеллект, что-то вроде древнего автопилота. С его помощью человек может худо-бедно управлять этой махиной. А вот если нажать обе кнопки — управление кораблем перейдет к Неудачнику. Если бы я был уверенным в своем неизмеримом интеллектуальном превосходстве трехсетовым котом, я бы обманул наивных Пришлых и велел им подключить меня к консоли — и нажать обе кнопки!
Симон улыбнулся и задумался.
— А не слишком ли элементарно?
Рик пожал плечами.
— Он не знает людей и считает нас чем-то неразумным, не способным даже толком понять его язык, не говоря уже о величии мафурского интеллекта. И наш кошкоголовый друг не подозревает, что мы добыли Каменный ларец. Думаю, лучше использовать его, чем ждать, пока Ксарн попытается активировать «Скорбь» сам, — закончил Рик спокойно.
Грандмастер задумался. Внешне Симон ди Элуна был невозмутим, но сердце его билось, как не билось уже много-много лет. Больше двух десятилетий он входил в правящий империей Совет Пустого трона, и слишком хорошо знал Эгиду, чтобы считать империю совершенной. Да, среди сочных лугов севера год за годом расползались от священных заводов иссушенные плеши мертвых земель; да, города центра империи полны бедняков. Но это в его глазах вполне искупала одна вещь: не будь Священной Эгиды, его предки так и остались бы мелкими владетелями деревень и крохотных городков, а союз со жрецами Машины дал рыцарским родам бессчетные земли, состояние… и власть. Кроме того, всем известно, что священная Машина никогда не допускает ошибок и ведет империю к величайшей цели — возвращению человечества в космос. Несравненной честью для него будет принести Эгиде в дар самое могучее судно во вселенной… Командовать им, нести на его мостике имперский порядок и веру в Машину… Это станет венцом его славы. Тогда перед ним померкнут все герои Эгиды — прошлые и будущие! И наверняка он займет в совете место подле самого Пустого трона.
Грандмастер молча кивнул.
* * *
Ксарн оглядел ряды командиров, сидящих на циновках перед низкими, длинными столиками пультов управления. Они застыли неподвижно, прикрыв веки, погруженные в мысли и в то же время в глубоком, скрытом напряжении. Ксарн ценил такие моменты — в минуту грозящей опасности разум наиболее остр — немало великих стихов или ярких аналогий родились в такие мгновения.
Князь был умиротворен и спокоен. Совет племен вручил под его власть три четверти воздушного флота Плавучей империи — тысячи лучших Охотников, пилотов, опытных капитанов; отряды специально отобранных общинников, наученных презренному, но иногда неизбежному ремеслу механиков. Ни один низший не может даже помыслить о победе над такой массой существ высшего разума.
— Братья по Охоте! — произнес он негромко и четко. Глаза командующих открывались, чуткие треугольные уши изящными движениями поворачивались к нему.
— Сейчас мы начнем поединок с противником пусть и недостойным, но имеющим тень отваги, присущей истинному разуму. Охота будет интересной! Понимаете ли вы, Братья, что несет нам эта битва… — Ксарн помолчал, а потом сказал яростно.
— Полторы тысячи лет назад Пришлые явились в наш мир. В наш прекрасный, гармоничный мир — чуждые существа, лишь пародия на истинный разум — явились, не спросив нас! Предки не соизволили заметить их и не истребили, пока было возможно, дали этой чужеземной заразе укорениться и вырасти в наших землях… — ноздри его раздувались, Ксарн отошел от заранее отрепетированной величавой речи — поток искренности нес его. Десятилетиями он шел к этому дню, убеждал вождей племен и мудрецов, раскрывал им глаза на планы подлой империи ледяных людей, на раскинутые ею хитрые сети шпионства.
