кого бы то ни было.
Хорошо. Я рад, что у нее все еще есть стержень.
Будет еще приятнее, когда я вырву его прямо из ее плоти, сломив этот дух раз и навсегда. Я полностью раздавлю ее своими ногами, пока она не превратится в прах, который я смогу бросить в землю.
— Мне нужно поговорить с Сайласом, — просто говорит она.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Твоя девушка, Браяр, сказала мне, что вы, ребята, здесь. Хотя она не знает, что я пришла. Это достаточно хороший ответ, Алистер?
Когда ей никто не отвечает, она поворачивается к Сайласу, который все еще сидит на своем месте и смотрит на нее. Глаза стеклянные, застывшие в каком-то трансе.
— Я знаю, что вы, ребята, замышляете, — выдыхает она, как будто это облегчение, наконец, произнести это вслух. — И я хочу помочь.
Я открываю рот, чтобы возразить, выплевываю какой-нибудь неприятный комментарий о том, что она ни хрена не понимает, о чем говорит, но я недостаточно быстр.
— Ничего не происходит, — бормочет Сайлас, напряжённо качая головой. — Уходи, Сэйдж.
—Нет, — она выпрямляется. — Я знаю о секс-круге. Я знаю о том, что на самом деле случилось с Розмари, и я знаю, что вы четверо режете тела в отместку. Я знаю, что сделал мой отец, и я заслуживаю того, чтобы он пролил за это кровь.
Мои зубы скрежещут, пока они почти не ломаются.
— Нажми на гребаные тормоза, Нэнси Дрю. Ты заслуживаешь это? — Алистер сплюнул, из его горла вырвался резкий стон. — Ты обращалась с Роуз как с дерьмом, когда все, что она когда-либо делала, это заботилась о тебе. Ты не заслуживаешь этого только потому, что чувствуешь себя виноватой.
— И ты не думаешь, что это не съест меня заживо? — ее голова поворачивается в его сторону, глаза горят, как те синие языки пламени, которые когда-то опалили мою кожу. — Конечно, я чувствую себя виноватой, но это не значит, что ты знал о моих отношениях с моей сестрой. Ты даже не представляешь, как сильно я заботилась о ней. Она была моей гребаной сестрой-близнецом.
— Извини, ты забыла упомянуть, откуда именно ты знаешь обо всем этом? — острые глаза Тэтчер анализируют каждое ее движение, просто ожидая, когда она соврет.
— Я видела запись, — шепчет она. — Полагаю, это было на его компьютере для шантажа. Я случайно увидела его, и я-я… — ее голос заикается, когда ее пальцы тянутся к ключице, потирая место, где находится ее шрам, там же, где у меня есть собственный шрам.
—Ты, ты, что? У меня нет времени на весь день.
— Я пригрозила, что обращусь в полицию, а на следующий день меня надели наручники и отправили в психбольницу. Фрэнк трус, но он умен. Он знал, что если люди сочтут меня сумасшедшей, даже если я выберусь, они никогда мне не поверят, — ее глаза возвращаются к Сайласу, и они смягчаются, умоляя его.
— Пожалуйста, я могу вам помочь. Я могу сблизить тебя с моим отцом, а это то, что тебе сейчас нужно, верно? Способ, который не поднимет тревогу перед всеми здешними копами? Я могу помочь вам, ребята, если вы готовы помочь мне.
Я стою с напряженной челюстью.
Когда-то я попался на это — еще один поступок, еще одна маска, которую она натянула на себя, чтобы получить от людей то, что она хочет. Ничто из этого не является подлинным. Настоящей Сэйдж нет, потому что она даже не знает, кто она.
Это она пытается сплести свою паутину вокруг Сайласа, вокруг всех нас, но теперь я знаю лучше, и что бы Сайлас ни сказал ей, я больше никогда не подпущу ее к мальчикам, ко мне.
— Нам не нужна твоя помощь, и тебе не нужно вмешиваться, — отвечает он, пристально глядя на нее.
— Но я…
— Я сказал нет, Сэйдж.
— Почему? — кричит она, ее поза устойчива, хотя ее глаза мокрые, она отказывается плакать.
Наступает пауза, прежде чем Сайлас встает, смотрит на небо и снова опускает глаза.
— Потому что это не то, чего хотела бы Роуз.
Никто больше ничего не говорит, и она быстро понимает, что не переубедит его. Она переключает внимание на других парней, умоляя, не говоря ни слова, но все они стоят твердо, не поддаваясь ее желаниям.
Затем она впервые смотрит на меня.
До этого момента она полностью избегала меня по уважительной причине. Я тот, кто должен поговорить с ней. Я был бы слишком резок и груб, и ребята бы заметили, что что-то не так.
Я держал то, что сделал со мной Сэйдж, близко к груди. Никто не знал об этом, потому что я не хотел, чтобы они знали, что меня разыграли. Что меня, блядь, предали.
— Рук? — мягко говорит она, и мой желудок переворачивается.
Ее рот слегка приоткрыт, ветер треплет ее волосы, и, клянусь на секунду, я чувствую ее запах. Она выглядит так же, как и в доме у озера.
Просто девушка с мечтами.
Девушка с крыльями, которые подрезал этот город.
Но я знаю, что скрывается под маской.
Какая же она ядовитая и гнилая на самом деле.
— Почему ты еще здесь? Ты просто позоришь себя, — я стараюсь говорить ровно, монотонно, стараясь не показывать никаких эмоций.
В отличие от ее реакции на Сайласа, на Алистера ее броня трескается. Я смотрю, как мои слова разбиваются о ее лицо и из трещин льется боль. Мои слова сделали именно то, чего я хотел, — они причинили ей боль.
Я хочу, чтобы меня охватил прилив возбуждения, чтобы адреналин струился по моим венам. Я хочу чувствовать себя хорошо, отомстив, отдав ей хоть немного того, что она сделала со мной.
Я ничего этого не чувствую.
Я чувствую то же самое, что и наблюдая за горящим домом у озера.
Пусто и так чертовски больно.
Но к черту это.
Трахни ее. Я знаю, что у нее есть скрытые планы — она всегда так делает, — и я не позволю ей испортить то, ради чего мы работали.
— Убирайся отсюда. Возвращайся туда, откуда, черт возьми, ты пришла. Ты здесь не нужна.
